Нечисть (ЛП)

Довольно скоро мимо него, спеша выполнить какое-то поручение, пронеслась повариха в покрытом пятнами белом фартуке. Её лицо и руки были испачканы мукой. Было секундным делом броситься к женщине, зажать ей рот одной из своих рук и, скрутив её остальными тремя, подтащить её к буфету.

Тсагот уставился в её широко раскрытые, бешено вращающиеся глаза и своей ментальной силой проник в её разум. Она прекратила вырываться.

– Я твой повелитель, и ты сделаешь так, как я скажу, – демон убрал руку от её рта. – Поняла ли ты?

– Я поняла, – в отличие от того Красного Волшебника Вызывания, которого он брал под контроль раньше, повариха не казалась вялой и ошарашенной. Она скорее выглядела собранной и деловитой, словно выполняла ежедневную работу на глазах у начальства, у которого не было причин быть ею недовольной.

Тсагот поставил её на пол и отошел.

– Расскажи мне, как найти Мари Агнех.

Мари Агнех была тарчионом Приадора, пока Азнар Трул не решил сместить её и забрать эти земли себе. Она тщетно пыталась вернуть власть. То, что кто-то был одновременно и зулкиром, и тарчионом, было беспрецедентным нарушением обычаев, и это толкнуло её на очень опрометчивый шаг. Она обратилась к Сзассу Тэму и его союзникам из числа лордов-магов, чтобы те помогли ей вернуть утраченные позиции.

Но лич то ли не увидел для себя никакой выгоды, чтобы ввязываться в эту борьбу, то ли решил, что, хоть Азнар и был его злейшим врагом, возмутительно позволять тарчиону оспаривать волю зулкира. В любом случае он отказался помочь ей. Когда Трул узнал о её попытке, он не стал ограничиваться тем, что просто отобрал у неё власть. Он заставил Мари исчезнуть.

Ходили слухи, что он захватил её в рабство, чтобы использовать как игрушку для постельных утех, что она была все ещё жива где-то в стенах этой самой цитадели. Тсагот горячо надеялся, что так оно и было. Иначе он не сможет выполнить свое задание и, значит, застрянет здесь навсегда.

Кухарка вскинула руки.

– Простите, господин. Я слышала эти слухи. Все слышали, но я ничего не знаю.

– Если она тут, – сказал Тсагот, – она должна чем-то питаться. Кто-то из поваров должен готовить для неё еду, а кто-то – относить ей.

Кухарка задумчиво нахмурилась.

– Полагаю, это верно, но мы готовим столько еды и рассылаем её по всему замку, день и ночь…

– Это всего одна порция, – произнес Тсагот. – Вы готовите её регулярно и отправляете туда, куда больше не отправляют ничего. Посыльным, скорее всего, служит кто-то, кто понятия не имеет, для кого она предназначена, а если и знает, то вам не рассказывает. Это наводит тебя на какие-нибудь мысли?

Она затрясла головой.

– Прошу прощения, господин, но нет.

Разочарованный, Тсагот едва подавил желание снова схватить повариху и оторвать ей голову. Но ни одно существо в его положении не может просто убивать всех, кого пожелает, и раскидывать повсюду трупы. Кроме того, её ещё можно было использовать.

– Все в порядке, – произнес он. – Но теперь, когда ты знаешь, на что смотреть, ты будешь наблюдать. Ты не поймешь, что наблюдаешь, и не вспомнишь наш разговор. Но ты будешь искать повсюду, и, если выяснишь что-нибудь, то найдешь меня и сообщишь.

– Да, господин, все, что пожелаете.

Тсагот отпустил женщину, а затем затаился, ожидая, пока сюда не заглянет следующий одинокий поваренок.

Аот скатился со спины Яркокрылой и огляделся в последний раз, чтобы удостовериться, что никаких лошадей в поле зрения не наблюдается.

Заметив его беспокойство, грифониха фыркнула:

– Я могу держать себя в руках.

– Может быть, но лошади-то этого не знают.

Он взъерошил перья на её шее и направился к большой палатке в центре лагеря. Его новый медальон, сделанный в виде стилизованной фигурки грифона, переливался в свете походных костров. За то, что он пережил падение Тазарской крепости и донес тревожные вести до своего начальства, Аота недавно повысили до офицера.

Другим положительным (если можно так выразиться) моментом в этой ситуации было то, что именно его выбрали для наблюдения за передвижениями врагов. Все последнее время он только этим и занимался. Теперь наезднику нужно было отчитаться перед тарчионом. Стоявшие перед входом в палатку стражники были осведомлены о его деле и поэтому пропустили его беспрепятственно.

Нимия Фокар, правительница Пиарадоса, была одета в стеганку, которую воины обычно использовали, чтобы железные доспехи не натирали тело. Она была красивой женщиной с широким, чувственным ртом, несколькими серебряными кольцами в каждом из ушей и маленькой серьгой, вдетой в левую ноздрю. Когда он отдал честь, она воскликнула:

– Всадник! Ты, должно быть, проголодался и хочешь пить после своего путешествия. Пожалуйста, освежись.

Она махнула рукой в направлении складного лагерного стола, ломящегося от бутылок вина, кусков хлеба, зеленого винограда, белого и желтого сыра и ветчины.