НЕЧИСТЬ В ДЕРЕВНЕ-2. ДОМОВОЙ

В тот же день, разбирая в сарае для инструментов всякий хлам в поисках контейнеров для посадок, я наблюдала прогуливающегося по хутору отца Пантелеймона. Конечно, воздухом-то дышать больше негде, воздуха у нас дефицит.

Переполошив собак сначала в одну сторону, затем в другую, он все же остановился у моей калитки. Мальчишка топтался позади, явно не горя желанием лезть к ведьме в пекло. Ну, там где нас боятся, нам бояться нечего!

Решительно бросив рытье в куче мусора, я выбралась из сарая и громко выдала:

- День добрый, батюшка! Ищете кого?

Посчитав это сигналом к действию, отец Пантелеймон резво, решительно открыл калитку и направился ко мне. Назвать его батюшкой можно было с большой натяжкой – слишком грозный был вид.

В начале улицы я увидела выходившего от бабки Гришку. Заметив эпохальную встречу священника и оборотня, он, открыв рот, хлопнул себя по коленям, всплеснул руками, метнулся сначала ко мне, а затем резко развернулся и почесал в сторону моста – надо полагать, за участковым? Только его мне тут и не хватало.

- И тебе доброго дня, дитя, – мы встретились у крыльца, священник при близком знакомстве оказался выше, чем мне думалось – одного со мной роста, но гораздо более внушительный. Служка шнырял глазами вокруг, вызывая во мне желание, словно нашкодившего щенка, ткнуть его лицом в снег. – Как здоровье твое?

- Лучше, – честно ответила я. В отсутствие чадящего кадила все и впрямь было намного лучше, от священника шло ощутимое тепло, намекая, что неосторожное прикосновение заставит меня вспомнить осенние мучения, но стоять поблизости можно было вполне безопасно. Так что я немного расслабилась. Против хорошего священника я ничего не имела, пожалуй – даже «за» – лишняя нечисть мне в деревне не нужна, а я уж как-нибудь уживусь, на то и разумная.

Еще немного покрутив тему моего здоровья, он перешел к планомерным расспросам:

- Ты, говорят, недавно к нам приехала?

- Для деревенских все, кто здесь не родился – недавние, а я уж год как живу…

- Одна живешь?

- Одна… батюшка…

- Сложно оно, бабе в одиночку хозяйство поднимать…

- Справляюсь…

- Слышал я, во грехе живешь?

- Врут! Врут, отче!

И рада бы, да не с кем…

Последнего я говорить, понятное дело, не стала, но отец Пантелеймон продолжал топтаться у крыльца и мне, скрипя зубами, пришлось пригласить в дом. Пропустив его вперед, я с некоторой настороженностью наблюдала, как он оглядывает кухню в поисках компромата, но кроме трав и остывшего котелка с тушеной капустой там ничего не было. Дымиться он тоже, вроде бы, не стал – можно выдохнуть.

Тут его взгляд добрался до заставленного луковыми проростками подоконника, на котором в самом углу сиротливо примостилась мятая пластиковая бутылка с корявой надписью «святая вода»…

- Пью… По утрам… – туманно выдавила я, вспоминая, что недавно мне не из чего было полить лук и я схватила первое, что под руку попалось – забытый «подарочек» неизвестных доброжелателей. Ну, лук в этом году должен определенно уродиться, прости Господи.

Он ушел только спустя минут сорок, обстоятельно опросив меня и вызнав родословную до седьмого колена. Я, смирившись, подсунула ему чай с медом, проигнорировав служку – а нечего нос совать в женскую спальню! В целом отец Пантелеймон показался мне довольно адекватным. Строгим – да, но вместо того, чтобы верить в досужие сплетни, он решил сначала их лично проверить, что уже заслуживало уважения в моем лице. А вот со служкой будут проблемы – слишком любопытный, слишком ведомый, ищущий зло там, где его и в помине не было. Если вместо отца Пантелеймона нам назначат его, это будет весьма… печально. Хотя, с другой стороны, за его святость беспокоиться тоже не придется.

Провожая священника, я увидела весьма колоритную картину: вдоль забора стоял Гришка, участковый, к ним прибилась Машка, охочая до зрелищ. Все трое с разной степенью ужаса в глазах наблюдали за нашим прощанием. Фыркнув от смеха, я вернулась в дом – нужно было еще вытащить из погреба мешок с землей для рассады, чтобы прогрелась.

Но все это заботы исключительно человеческие – хлопотные, но не несущие в себе угрозы. Касательно же мистического в деревне на удивление было тихо. На кладбище, как я подозреваю, благодаря усилиям отца Пантелеймона, стояла благодать – хоть ты вечерние прогулки устраивай, да и в самой деревне стало значительно спокойнее. Службу он исправно вел в здании администрации, где голова выделил ему зал для совещаний. По утрам можно было наблюдать, как наши хуторские бабки дружной цепочкой двигаются через мост и, ближе к обеду – обратно.

История с Генкой постепенно забылась, так что, уверившись в случайности этого события, я даже к русалке больше ходить не стала, озаботившись близкой весной. Пора было рассаду садить, а тары под это дело сильно не хватало. По хорошему, можно было купить все необходимое в городе, но туда еще следовало добраться. Дорогу обещали расчистить к концу февраля – дескать, когда уже понятно станет, что снегопадов больше не будет. На мое возмущение голова только плечами пожал – нет техники! И нате вам булочку…