Нечистая, неведомая и крестная сила

Святки считаются праздником молодежи по преимуществу, хотя и взрослое население не остается равнодушным к общему веселью и к тому приподнятому, несколько торжественному настроению, которое свойственно всем большим праздникам в деревне. Но все-таки центром празднеств служит молодежь: ее игры, песни, сборища и гаданье дают тон общему веселью и скрашивают унылую, деревенскую зиму. В особенности большой интерес представляют святки для девушек: в их однообразную, трудовую жизнь врывается целая волна новых впечатлений, и суровые деревенские будни сменяются широким привольем и целым рядом забав и развлечений. На святки самая строгая мать не заставит дочку прясть и не будет держать за иглой в долгие зимние вечера, когда на улице льется широкой волной веселая песня парней, когда в "мировой" избе, на посиделках, заливается гармония, а толпы девушек, робко прижимаясь друг к другу, бегают "слушать" под окнами и гадать в поле. Гаданье составляет, разумеется, центр девичьих развлечений, так как всякая невеста, естественно, хочет заглянуть в будущее и, хоть с помощью черта, узнать, кого судьба пошлет ей в мужья, и какая жизнь ожидает ее впереди с этим неведомым мужем, которого досужее воображение рисует то пригожим добрым молодцем, ласковым и милым, то стариком-ворчуном, постылым скрягой, с тяжелыми кулаками.

О том, как совершается гаданье, мы подробно скажем в главе "Новый Год", здесь же заметим только, что обычай вызывать своего суженого и, в особенности, так называемые, "страшные" гаданье довольно заметно отражаются на душевном состоянии гадальщиц. Почти на протяжении всех святок, девушки живут напряженной, нервной жизнью. Воображение рисует им всевозможные ужасы, в каждом темном углу им чудится присутствие неведомой, страшной силы, в каждой пустой избе слышится топот и возня чертей, которые, до самого Крещенья, свободно расхаживают по земле и пугают православный люд своими рогатыми, черными рожами. Это настроение поддерживает не только самое гаданье, но и те бесконечные разсказы о страшных приключениях с гадальщицами, которыми запугивают девичье воображение старухи и пожилые жешцины, всегда имеющие про запас добрую дюжину страшных историй. Чтобы дать читателю представление об этих "святочных" рассказах, являющихся плодом народной фантазии, приведем рассказ крестьянки Евфросиньи Рябых, записанный в Орловском уезде. "Пришла я с загадок и задумала суженого вызвать -- страх хотелось мне узнать, правда это, или нет, что к девушкам ночью суженые приходят. Вот стала я ложиться спать, положила гребенку под головашки и сказала: "суженый-ряженый, приди ко мне, мою косу расчесать".-- Сказавши так, взяла я и легла спать, как водится, не крестясь и не помолившись Богу. И только это я, милые мои, заснула, как слышу, полез кто-то мне под головашки, вынимает гребенку и подходит ко мне: сдернул с меня дерюгу, поднял, посадил на кровати, сорвал с моей головы платок и давай меня гребенкой расчесывать. Чесал, чесал да как зацепил гребенкой за косу, да как дернет -- ажно у меня голова затрещала. Я как закричу... Отец с матерью вскочили: мать ко мне, а отец огонь вздувать. Вздули огонь, отец и спрашивает: "чего ты, Апрось, закричала?" -- Я разсказала, как я ворожила и как меня кто-то за косы дернул. Отец вышел в сенцы, стал осматривать двери -- не видать ничего. Пришел он в избу, взял кнут и давай меня кнутом лупцевать -- лупцует да приговаривает: "не загадывай, каких не надо, загадок, не призывай чертей".-- Мать бросилась было отнимать и матери досталось через меня. Легла я после того на постелю, дрожу вся, как осиновый лист. и реву потихоньку: испугалась да и отец больно прибил. А утром только я поднялась -- вижу, голова моя болит так, что дотронуться до нее нельзя. Глянула я около постели своей наземь -- вся земь усыпана моими висками. Воть как "он" меня расчесывал. Стала я сама расчесывать косу, а ея и половины не осталось -- всю почти суженый выдернул".