Нечистая, неведомая и крестная сила

Точно так же нельзя было жить в одной избе в Скопинском уезде Рязанской губернии по той причине, что как только сядет семья за стол, так и летят чашки с печи и с полатей лапти, онучи и пр. И иконы поднимали -- не помогло.

В Пошехонской деревне (Ярославской губернии) мышкинские плотники сделали так, что как придет вечер, так на повети и начнет плакаться жалобный голос: "Падаю, падаю -- упаду". Придут посмотреть -- никого нет. Бились и мучились так до той поры, когда пришел в избу свой же пошехонский швец, ведомый знахарь. "Помоги!" -- просят его хозяева. "Ничего,-- говорит,-- не горюйте". Вышел потом портной ночью, услышал слово "падаю", прошептал свое, какое знал, да и крикнул: "Коли хочешь валиться, то падай на хлеб!" Вслед за тем что-то со страшным треском упало, а после этого в избе уже не "диковалось".

В Белоозерском уезде (Новгородской губернии) в деревне Иглине у крестьянина Андрея Богомолова плотники так наколдовали, что кто из его семьи ни войдет в новую избу, всякий в переднем углу видит покойника, а если войдут с кем-нибудь чужим -- не видят. В первую же ночь сына Михаила сбросило с лавки на пол. Решили сломать избу эту и поставить новую. Стали ломать -- и нашли в переднем углу под лавкой вбитым гвоздь от гроба.

Такая же недобрая слава установилась и за печниками и каменщиками. Последние в особенности прославились злыми шутками, и притом на всю святую Русь. Найдется ли на ее широком раздолье хотя один такой счастливый город, в котором не указали бы на заброшенный нежилой дом, покинутый и заколоченный наглухо? В таких захолустных домах поселяются черти и по ночам возятся на чердаках и швыряют чем попало и куда попало. В городе Сарапуле (Вятской губернии) в 1861 году пишущему эти строки указывали на соборной площади подобный таинственный дом, а три года тому назад об этом же самом доме сообщали, что верх так и стоит необитаемым уже много лет. Рассказывали, что как только кто-нибудь поселится в этом доме, в первую же ночь слышится голос: "А, окошки поставили! двери сделали!" И поднимется вслед за тем шум, а наутро оказывается, что все стекла в окнах и дверях выбиты. Лет шесть тому назад этот дом так и стоял с разбитыми стеклами. Теперь окна заколочены досками.

В смысле чертовщины за обширную Белокаменную тоже никто не поручится, а в Петербурге на нашей памяти на Фонтанке, близ Калинкина моста, существовал беспокойный дом с зелеными колонками. Лет 10--15 тому назад на такой же дом на Литейной (или на Моховой) указывали все газеты, и толпы любопытных собирались к нему в таком множестве, что вмешалась полиция.

"Один каменщик (пишет корреспондент из Сарапула) из крестьян села Мостовой передавал следующее: "Когда трубу кладем, так артути в перышко гусиное линешь, плотный-то конец оставишь на волю, а другой замажешь. Как затопят после того печку -- она и застонет, а хозяева боятся: "Смотрите-ка, мол, каменщик какую штуку удрал".

О такой же приблизительно штуке сообщает и орловский сотрудник: "Плотники просверлят дыру и вставят в нее бутылочное горлышко -- ветер дует в это незаметное для глаз отверстие, причем происходит завывание, а хозяин думает, что в его жилище поселили лешего".

Грязовецкие вологжане рассказывают о своих плотниках, что они кладут в один из срубов избы деревянную куклу для того, чтобы "наводило" временами на хозяина страх. А делают это так: по три зари подрядчик спрашивает рабочего, находящегося на срубе: "Что стукаешь?" Рабочий отвечает: "Лень на шабаш". Подрядчик говорит: "Лешему строить шалаш".

Из Шуйского уезда (Владимирской губернии) пишут: сговорились плотники с печниками и вмазали в трубу две пустые незаткнутые бутылки по самые горлышки {Вместо бутылки кладут в стену пискульки из речного тростника, дудочку из лубка липы, лозы. (Примеч. С. В. Максимова.)}. Стали говорить хозяева: "Все бы хорошо, да кто-то свистит в трубе -- страшно жить". Пригласили других печников. "Поправить,-- говорят,-- можно, только меньше десятки не возьмем". Взялись сделать, но вместо бутылок положили гусиных перьев, потому что не получили полного расчета. Свист прекратился, но кто-то стал охать да вздыхать. Опять обратился хозяин к плотникам, отдал уговорные деньги на руки вперед, и все успокоилось.