Нечисти

Еще четырежды, пока добрался до леса, он встретил сельчан, и каждый раз приходилось приветливо здороваться. Даже если он кого и не узнавал в лицо, однозначно нельзя игнорировать – деревня, мать ее за ногу. А уж его – точно все знают: городской и сын самого дяди Пети (уже покойного, о чем они еще не проведали). Надо же: и тот нечисть, и эта – нечисть, а на вид обычные люди, даже сморкаются пальцами... А сам он теперь – кто?

Но в нем тоже сильна деревенская закваска: все эти полузнакомые деревья и травы-анонимы – ему как родные и так успокаивающе на него действуют. Они не обманывают, они – то, что они есть, без двойного дна и притворства... Йо... ка-лэ-мэ-нэ! – Леха ступил на пригожую травяную площадочку и провалился левой ногой почти по колено в коричневую жижу... и туда же соскользнул правой. Ладно, сам виноват, умилился не в тему. А где это мы?..

Леха вернулся на тропинку, потряс ногами и вдруг поджался отчего-то, замер; сообразил, что забрался он очень далеко, а Мурмана рядом нет и дорогу обратно ему придется отыскивать самостоятельно. Шевельнулся ветер в деревьях за спиной. Надо обернуться... а не хочется... Леха резко развернулся лицом к предчувствию – никого и ничего не было в секторе обзора. Дорожка, по которой он сюда пришел, четкая, пора, пора возвращаться, и если пропадет тропинка из-за лешачьих проказ – идти так, чтобы солнце светило в правое ухо, и смещаться чуточку влево. Не зря книги читаю... А все же стыдно бояться, здоровый мужик, колдун, можно сказать, днем, с Аленкой на шее... Аленка! Леха аккуратно снял Аленку...

– Ты что, спишь? Во дела...

Леха не мог знать всех повадок волшебной змеи, поскольку знаком был с ней без году неделя, но то понимание, которое дядя Саша колдовским способом прикрепил к подарку, однозначно говорило: здесь что-то не так, не должна Аленка спать.

Так-с... Идти назад – часа два, если без задержек, бежать – поменьше, но тоже долго. То есть – за помощью торопиться некуда и, видимо, все сейчас и начнется. И закончится. Жалко, Мурмана нет. Эх, бабушка, совсем ты теперь одна останешься...

По-прежнему было пусто в лесу, но в мозгу и в сердце паника, и Леха не знает, откуда ждать удара. Однако на открытом пространстве больше вероятность вовремя среагировать... Вперед, там полянка... Ничо, ничо... Аленка, проснись же, ну, дорогуша... Аленка слабенько трепыхнулась в Лехиных пальцах... но и все... Полянка представляла из себя почти правильный квадрат, видимо – вырубка; зарасти успела только травой, реденькой и невысокой... Ох ты, клубники до фига, уже красная... Леха, естественно, не стал нагибаться за ягодами, прошел поближе к центру поляны, подальше от деревьев.

– Уходи отсюда, мальчик Леша! – пропищал невидимый голосок. – Скорее уходи, не жди!

Леха, не стесняясь ужаса, завертелся на месте, подняв кулаки на уровень плеч. В переговоры он не вступил, язык от страха отнялся, но глазами зыркал и головой вертел быстро, сколько синапсы позволяли.

– Мальчик Леша, меня не бойся, – пропищал тот же голос, – я хочу помочь, и мне тоже страшно. Я покажусь, но ты меня не бей. Да?

– Да. Н-не буду. П-покажись.

Из-под широченного, в две ступеньки, пня показался черный носик, а за ним и весь зверек – рыженькая лисичка.

– Ты лисичка? Это ты со мной говоришь?

– Днем я лисичка. – Зверек открывал рот, но звук шел как бы со всех сторон, а не из одной точки.

– Ты телепатка, что ли? – подумал в ее сторону Леха.

– Говори вслух, мальчик Леша, иначе разговаривать с тобой трудно...

– Я тебя не бью, не обижаю, готов тебя слушать. Говори, в чем дело. И почему ты меня называ...

– Потому что много лет назад ты спас меня от своего чудовища. И был ты мал тогда...

– Не припоминаю... Это от Мурмана?

– Да, так ты его звал...

Леха нервно обернулся.

– Потом обсудим. Говори скорее, что происходит. Кто мне угрожает?

– Я не смею. Уходи скорее. За тоб... – Лисичка приблизила морду к передним лапам и повалилась на бок. Белое брюшко ее дрожало, но глаза были закрыты.

– Все норовят от меня убежать, даже те, кто приглашают или думают, что приглашают.

Леха поднял голову на каркающий голос, распрямился. Все. Самое страшное – пытка неизвестностью – позади. Пощады не будет, и надо фигачить их без разговоров и предисловий, первым, на авось!

– Ух ты какой серьезный, весь в папочку. Что же ты не бросаешься в бой, не нападаешь первым? Струсил?

Леха с ненавистью смотрел на странное существо перед ним. Ноги его не слушались... и руки... не очень... Но он-то – не лисичка. И даже не Аленка. Леха сосредоточился и сжал кулаки, потом с усилием разжал.

– Надо же, а я и не думал, что Сатана – это баба. – Рот пересох у Лехи, хоть бы плюнуть в нее.

– А я и не Сатана вовсе. И с чего ты взял, что я – бабского роду? Голос я любой могу сделать. Вот – детский. Нравится?

– Ну а кто ты, писклявое, – чревовещатель?

– Неужто не узнал?

– Буратино... сынок...

– Шутишь, а как бы тебе сейчас не описаться, не обкакаться, миленький. Я ведь смерть. Твоя, хотя и не только твоя.