Нечто из Норт Ривер

Я промолчал и вернулся к своему стакану. Фостер был прав – на данный момент мы даже не догадывались, кого из старшеклассниц выбрал в лесу той ночью пожиратель лиц. После того, как мы с Косгроу убрались с фермы Колина, мы наведались к ним обеим. Сперва в дом Кристал Хадженс, а затем – в больничную палату Бет. Обе девушки вели себя совершенно обычно и выглядели так же, как и всегда. Поэтому беседа с ними не дала нам ровным счетом ничего.

Даже на мой осторожный вопрос о том, каким образом Кристал сумела самостоятельно выбраться из ямы, у нее нашелся вполне резонный ответ. Хадженс сказала, что с одной стороны ямы обнаружила замерзшие корни деревьев, торчащие из земли. Когда Бет оставила ее одну и скрылась из виду, девушка испугалась до полусмерти. Она не хотела оставаться одна рядом с трупом на дне расселины. Поэтому, когда Бет не вернулась на ее зов, она ринулась к склону и постаралась выбраться наружу.

Это удалось ей не сразу, однако в конечном итоге она все же вскарабкалась наверх. А затем принялась искать путь домой в кромешном мраке ледяного леса. Школьница была так напугана всем произошедшим и пропажей Бет, что, наткнувшись на Алана Торнтона в темноте, сначала впала в ступор и растерялась, силясь рассмотреть его фигуру – девушка страдала от близорукости. Но затем парень неожиданно убежал прочь, а Кристал потеряла дорогу и почти до полудня проторчала в лесу, зовя на помощь и стараясь отыскать тропу, ведущую к шоссе.

Ее рассказ казался вполне убедительным. Таким же, как слова Алана Торнтона и Беттани Сандрес. Вот только говорить правду все трое не могли, а это означало, что кто-то из троицы умело лжет.

– Наша основная проблема в том, что мы не можем быть уверены, где сейчас прячется монстр, – добавил Фостер. – Для этого нам необходимо найти тело. Но если мы его все же найдем, то это будет означать, что тварь сменила свой облик. Это тупик.

– Нет, – проговорил я, с удовольствием наполняя легкие табачным дымом. – Должны быть какие-то признаки того, что с человеком что-то не так. Просто мы пока не знаем, как их найти. Пожиратель лиц не может прикрываться своей жертвой настолько хорошо, чтобы не оставлять никаких улик.

– А что, если ты ошибаешься? – возразил Косгроу, сверля меня глазами. – Что, если может?

– Это невозможно с физической точки зрения.

– Все в этой ситуации кажется невозможным с физической точки зрения, – вспылил полицейский. – Но почему-то все же происходит!

– Успокойся, Дэнни… – начал было я, но офицер уже вскочил на ноги.

Его лицо заметно порозовело, ладони сжались в кулаки. Он странно таращился в мое лицо, явно раздираемый недовольством.

– Успокоиться? – воскликнул он, тыча в меня пальцем. – Как я могу успокоиться, Миллер? Как вообще можно успокоиться, когда вокруг происходит такая чертовщина?

– Косгроу, вернись на место, – лениво обронил Колин, осушив очередной стакан. – Не накаляй обстановку.

– Заткнись, Фостер, – гневно выпалил полицейский, сверкая глазами, отчего Колин удивленно присвистнул и громко хмыкнул. – Ты просишь меня успокоиться, детектив. Успокоиться, хотя сам лжешь мне с самого первого дня своего появления в Норт Ривер!

Фостер перестал улыбаться, и теперь тоже повернулся ко мне. На его лице явственно читалось недоумение. Он окинул меня взглядом с головы до ног, а затем тихо проговорил:

– О чем это он, Миллер?

– Понятия не имею, – честно признался я.

– Не имеешь? – зашипел Косгроу, извлекая из кармана какой-то смятый лист. – А как насчет вот этого?

Он бросил бумажку мне, и та медленно осела на мокрой столешнице. Я без особого интереса взял лист двумя пальцами, аккуратно развернул и пробежался по нему зрачками.

– Как ты объяснишь это? – закричал Косгроу, указывая на бумажку. – Твое липовое досье, Миллер.

– С чего ты взял, что оно ненастоящее? – холодно поинтересовался я.

Фостер, приподнявшись над своим стулом и подавшись вперед, завис над моим плечом, стараясь прочитать содержимое влажного листа и понять, что вызвало такую злость офицера полиции. Но я демонстративно смял бумажку и бросил в дальний угол. А затем сложил руки на груди и посмотрел Косгроу прямо в глаза. Он все еще топтался надо мной, явно не собираясь возвращаться за столик.

– Может быть потому, что в нем даже дата твоего рождения является выдумкой?

– Это не выдумка, – спокойно возразил я.

– Правда? – он вдруг всплеснул в ладоши, как будто делая вид, что поверил мне. – Так, значит, тебе на самом деле уже больше шестидесяти? Хорошо сохранился, Фрэнк! Как тебе это только удалось?

Я громко вздохнул, одновременно раздавливая окурок в пепельнице, уже забитой сигаретами до отвала. Однако Хейли не спешила наводить порядок за столиком, по-прежнему болтая по телефону у стойки.

– Наверное потому, – проговорил я. – Что большую половину своей жизни я провел в коме.

– Что? – опешил Фостер.

Теперь они оба пялились на меня так, как будто увидели перед собой пожирателя лиц. Или даже нечто еще более странное. Я же не нашел ничего лучше, как дернуть Косгроу за рукав и тихо процедить:

– Может, сядешь уже, наконец?