Нечто в лодке по ту сторону озера...

— За терпение и многомилостивость.

— За терпение и многомилостивость, — ответил я, чокнувшись своей кружкой с соком — с бутылкой его пива.

Мы оба сделали по глотку.

— Ну, что, как житуха, Костян?

— Потихоньку, — улыбнувшись, ответил я, пожимая плечами, — У тебя как?

— Как видишь… — Влад сделал глоток и снова затянулся, — Бухаю, трахаюсь с кем ни попадя, не работаю — в общем, ничего полезного для общества не делаю, веду развратный образ жизни, — с улыбкой произнес он, — … Продолжаю огорчать свою сестру.

Наступила небольшая пауза.

— Сестра у тебя и вправду огорченная сильно, — наконец согласился я.

— Мне ее тоже жалко, — ответил Влад.

Наступила еще одна пауза.

— Нет желания немного сменить обстановку и разнообразить свое бренное существование трезвым состоянием мозга? — спросил я.

— Не вижу особого смысла в этой идее, — ответил мне Влад, отрицательно покачав головой, — Трезвое состояние обостряет эмоции — а это уже чревато для меня грустными сновидениями.

— По крайней мере, ты будешь способен отделят сновидения от реальности, — произнес я, — Сейчас вся твоя жизнь одно большое сновидение.

Влад медленно затянулся.

— Неоспорима истинность твоего замечания, — согласился он, — Но иногда все же сновидения лучше.

Я поставил локоть на стол и уперся передней частью щеки в кулак, смотря в глаза своему собеседнику.

— Продолжительность такого состояния — таит в себе непредсказуемые последствия.

— Может быть, — Влад снова затянулся, — Но я слишком слаб, чтобы предупредить это.

— Ты можешь сделать это. Потом будет поздно, — я продолжал смотреть Владу в глаза.

— Иногда лучше поздно, чем рано — ответил Влад, — Например: я потерял девственность в шестнадцать лет — лучше бы это случилось позже.

— И не поспоришь, — согласился я после некоторой паузы, — Но контекст здесь разный. Истина — это не девственность, ее можно потерять, а потом вновь обрести. А времени всегда мало, и никогда не узнаешь, когда оно остановится.

— Только — истина относительна, — произнес Влад.

— Истина всегда абсолютна. Она относительна только в нашем разуме в свете нашего восприятия.

Влад, немного задумавшись, слегка наклонил голову, как бы почти согласившись, и просто не зная, что на это ответить.

— За абсолютность истины, — протянул он ко мне свою бутылку после некоторых размышлений.

— За абсолютность истины, — ответил я, снова чокнувшись кружкой о его бутылку.

Меня забавляла такое наше единодушие в отношении к разным философским вещам

Влад сделал глоток и еще раз затянулся.

— Только я все же не хочу просыпаться, правда. Реальность меня мало чем привлекает.

— Твой сон когда-нибудь тебя поглотит, — заметил я.

— Реальность тоже в долгу не останется.

— С этим трудно не согласиться, — задумчиво покачал я головой утвердительно, — Только вот пока ты в реальности — у тебя есть шанс что-то сделать и все изменить. Когда ты спишь — все происходит независимо от тебя самого, и ты абсолютно беспомощен. Ты не можешь это контролировать.

Наступила пауза.

Влад продолжал курить и утвердительно покачивал головой, как бы в чем-то соглашаясь, но в то же время обдумывая эти слова и рассуждая над различными вариантами возражения.

— Мое восприятие реальности несколько изменилось, — наконец сказал он.

Я убрал локоть со стола, оголив образовавшийся на щеке след от собственного кулака, и откинулся на стуле.

— В этом мире постоянно что-то меняется, и наш разум не исключение.

— Меняется все, это правда, — ответил Влад, — Только вот как меняется? Становится чем-то совершенно другим и абсолютно новым или…

— Приобретает ранее существовавшие уже когда-то формы, — одновременно произнесли мы с ним.

Влад затянулся.

— Да, это загадка, — задумчиво добавил я в заключении, улыбнувшись.

— Это факт, — согласился Влад.

Наступила еще одна пауза.

Мы сидели тут на этой кухне и размышляли о смысле жизни, и казалось, что при нашем размышлении о ней уныние и грусть от осознания абсолютной ее бессмысленности и далеко не радужном нашем восприятии — немного растворялись в окружающем пространстве и как будто становилось легче. Иногда печаль нужно просто выговорить, чтобы не держать ее в себе, дожидаясь пока она тебя поглотит. Но это помогает не на долго. Это дает временное облегчение. Причина же остается не решенной, и продолжает рождать новые следствия.

— Ты-то чем занимаешься? — наконец спросил меня Влад, и, не дожидаясь ответа, добавил: — Все пытаешься спасти этот погибающий мир?

— Вроде того, — ответил я.

Влад снова вытянул ко мне руку с бутылкой, призывая легонько стукнуть о ее блестящее играющее бликами света стеклянное тело, и произнес:

— За мир во всем мире.

— За мир во всем мире, — ударил я своей кружкой по его бутылке.