Нечужие объятия (СИ)

— У нас предстоит сокращение штата на работе, и я, как бы это сказать, поставлена перед нелегким выбором. Потому что по логике тех, кто владеет нашей фирмой, остаться должны те, кто больше всех приносит прибыли, а все, кто тащат на себе скучную текучку, может и не приносящую такого дохода, но все же тоже вносящие лепту, и, кстати дающие нам репутацию, должны уйти. А многие из них очень перспективные, просто выше их пока не допускают.

— А я-то думала, ты у меня кремень, — мама нежно мне улыбнулась.

Я состроила кислую мину.

— А еще помнишь Лариску, мы с ней работали давно-давно?

— Это которая могла сутками работать? Помню, — кивнула мама.

— Так вот, она хочет начать бизнес с подачи мужа, как я поняла, и зовет меня к себе, гонорар предлагает от ста, несмотря на доход фирмы.

Мама задумчиво поджала губы.

— Работать со знакомыми, а хуже того с друзьями — это верный путь, чтобы с дружбой попрощаться. К тому же, ты будешь чувствовать себя обязанной, если она будет тебе платить из своего кармана.

Мама озвучила то, что я думала. Хотя мы с Ларой не были подругами, но все же проблемы могли возникнуть. Но как же мне противна завтрашняя планерка, где надо будет объяснять, почему хорошие специалисты «Власов и партнёры» больше не нужны. А ведь со многими из них я работала с того момента, как пришла в фирму. А это без малого семь лет. Вот и не хотелось мне в пятницу на работу настолько, что я трусовато задумалась о Ларискином предложении.

Глава 4

— Злата Викторовна, к вам посетители.

Я в это время разыскивала под ворохом бумаг свою крохотную чашку с наверняка уже остывшим кофе. Главное, его не опрокинуть, а то будет ой-ой-ой!

— Кто?

— Ярослав и Ларисы Алдонины.

Какие-то знакомые имена… Блин! Я и забыла про предложение Ларисы.

После пятницы я лежала дома с бутылкой вина и двумя пачками дел и никого видеть не хотела. Как оказалось, для меня увольнение сотрудников гораздо более тяжелый стресс, чем для некоторых сокращенных.

— Зови! Зови конечно!

Я поднялась в кресле.

Сначала в дверях показалась Лариска, а за ней ее мужчина.

Хм, Лариса — девушка далеко необычной внешности (и умственных способностей), а со временем она становилась лишь краше, а он, он совсем не походил на идеал женских грез. Выглядел как-то по-свойски, по комплекции стоял на той грани, когда массивность обращается в полноту, оттого напоминал плюшевого мишку, здорового, но мягонького.

— Решили лично услышать твое «да»! — с порога заявила молодая женщина. — Мой муж! Ярослав! Это Злата!

Мужчина вежливо кивнул:

— Рад с вами познакомиться, Злата.

Опа!

Если честно, я даже не поняла, что произошло, только и осознала, что мир вдруг стал совсем другим. Он стал совсем другим. Какой у него был голос! Этот голос рисовал гораздо лучше любого художника, он точно наведенный фокус проявил ямочку на волевом подбородке, ярко-синие глаза, чувственные губы, густые темные волосы.

Уж не знаю, природные ли то данные, или он, как Маргарет Тэтчер, брал уроки вокала. Не знаю, как слышат его другие, но судя по его положению и статусу, приблизительно также. Наверняка те работники, которых увольнял Ярослав Алдонин, считали, что им вручили Нобелевскую премию, а не выперли вон.

— Я тоже! Прошу, присаживайтесь!

Он проследовал мимо меня и занял место в кресле рядом с супругой.

— Кофе, чай?

— Воды пожалуйста, — улыбнулся Ярослав, — а для Ларисы зеленый чай.

— Одну минутку.

Я выскользнула в коридор, где сидела моя секретарь.

— Ксюш, принеси зеленый чай и воды.

Девушка кивнула и исчезла за неприметной дверью, где располагалась кухонька, а я, вздохнув поглубже, будто собралась нырять, вернулась в кабинет.

— Я прошу прощения, Ларусь. Совершенно замоталась. Но в любом случае это непростительно с моей стороны. Вот такого нерадивого работника вы хотели принять на работу.

Дверь за моей спиной распахнулась.

Ксюша так не делала, даже с подносом вежливость и воспитание бежали вперед нее, да и в нашей фирме по-другому никак. Вряд ли бы клиентов, готовых платить гонорары в сотни тысяч, устроила бы секретарша, с ноги открывающая дверь.

— Злата… Викторовна, — в дверях с со свернутыми в трубочку листом бумаги в руке замер Кологривов.

— Артем Сергеевич, — вид у меня был определенно недовольный, настолько, что «брокколи» замер, — у вас что-то срочное? — сказано это было сквозь зубы.

— А… нет, то есть да! — он решительно промаршировал к моему столу и опустил передо мной листок.

Какая наглость!

— Считаю необходимым поставить вас в известность!

На листок я не взглянула, зато, надеюсь, все его чакры уничтожила, какие есть.

— Обязательно ознакомлюсь! Когда освобожусь!

Он хотел еще что-то сказать, но, поджав губы, метнулся к двери и уже у нее, точно паяц, согнулся в поклоне и махнул рукой.

— Прошу прощения, господа!

И вылетел в коридор, едва не сбив Ксюшу.

Лариса поблагодарила секретаря, подавшего ей чай и вопросительно приподняла бровь на меня, старающуюся держать лицо, точнее, сдерживаться, чтобы пар из ушей не пошел.

— Извините, в пятницу ему сообщили об увольнении, и теперь на должное поведение столь вспыльчивого сотрудника приходится не рассчитывать.