Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается

– Очень хороший вопрос, как говорят на телевидении! Нет, правда. Я сама много думала над этим. А сколько женщин живут со своими мужьями, зная о наличии постоянной любовницы? Наверное, мой ответ покажется тебе … ну, если не странным, то неискренним, хотя я попытаюсь ответить тебе честно. Я хочу быть счастлива, хочу получать счастье от любимого мужчины, от обладания этим мужчиной … Понимаешь? И вот условием получения своей доли счастья оказывается необходимость делить этого мужчину с другой женщиной, которую он любит. Он любит двух женщин и им приходится жить вместе. А иначе я не получу своей доли простого бабьего счастья, понимаешь? Да еще плюс ко всему у этой женщины есть ребенок, его ребенок, которого он любит и которого уже полюбила я. И женщина эта не вызывает у меня неприязни ни как человек, ни как женщина. Она не отнимает его у меня, а старается честно делить его со мной. А долю разделения выбирает он сам …

Лена помолчала.

– Вот так. Эгоизм – хочу своей доли бабьего счастья, за что приходится платить присутствием соперницы, и привязанность к его сыну. Хотя на деле, наверное, все намного сложнее. Я ответила тебе?

– Возможно. Я ведь этот вопрос не только тебе задаю, Но и себе тоже. Я ведь тоже делю Витю с тобой. А это психологические иногда бывает так непросто, хотя к тебе у меня нет неприязни. И относишься ты ко мне прекрасно – дай бог каждому!

– Знаешь, у меня иногда возникает ощущение, что … Что когда он приходит ко мне и мы … ну, ты понимаешь … Что ему рядом не хватает тебя. Веришь?

– Верю, потому что сама такое чувствую.

– Все по честному, соперница? По честному, подруга?

– Все по честному, соперница и подруга!

– Ну, мы с тобой дожили …

УЛЯ

У НИКИ

Город переживал вчерашние танцы. Те, кто сам видел все это, пересказывали тем, кто там не был, и большинство рассказов были восторженными.

А еще в городе увеличилось количество дам различного возраста, разгуливающих с голыми пупками – но это не всегда было красиво, так как нависавшие над поясом жировые отложения портили все впечатление.

А то, что Гриша и Уля «поженились», знали все и поздравляли, и все радовались за них.

И даже когда Уля поехала в детский дом, который все уже давно называли лесной школой, там ее тоже поздравляли и радовались за нее. Она ездила одна, без Гриши, и навезла кучу подарков самым маленьким, которые ее даже не знали – они поселились тут совсем недавно.

Уля даже немного взгрустнула от того, что она уже была почти чужой там – так ей показалось, по крайней мере.

Зато она приходила как к себе домой и к Нике с Владиком, и к Алевтине с Иваном, и к сиротам на второй этаж к Таисии Архиповне. Да и во многие другие дома Гриша привел ее и ее там приняли.

Особенно быстро она подружилась с мальчишками, приехавшими с объекта, и с их родителями – с названными сестрами Свиридова и молодыми офицерами, редко надевающими военную форму. Все они были очень разными, но всех их объединяла одна общая черта – доброжелательность.

Когда они с Гришей после той ночи забежали к Владику и Нике, и те сразу поняли – что произошло, и восторгам и поздравлениям не было конца.

Ника обнимала и целовала Улю, обнимала Гришу.

– Стоп, победительница! А на каком ты месяце?

Но Ника не смутилась и старательно выпятила абсолютно плоский живот.

– Так еще ничего не видно! Догоняйте!

А их соседи, вечно хмурый Иван и серьезная мама Алевтина встретили их втроем. Улыбающийся малыш узнал знакомых и потянулся к Уле, и та робко взяла его на руки.

– Тренируйся, тренируйся, – заворчал Иван, и добавил более дружелюбно. – Поздравляю вас и желаю…

ТАНЦЫ БЕЗ ТОЛИ

– Как жаль, что нет дяди Толи! А то пошли бы снова на танцы!

– А что, без него пойти нельзя?

– Можно, но как-то … боязно.

– Тебе на завод ездить на танцы без Толи было не боязно?

– Так ведь с Гришей!

– Так и идите на наши танцы с Гришей, в чем дело?

– А вы, мама Тоня?

– Ты же знаешь, Уля, я без Толи на танцы хожу редко. Если только в кафе.

– Мать, пойдем. В случае чего я кому потребуется разъясню … его ошибки …

– В этом я не сомневаюсь! Ладно, идите, одевайтесь!

Через некоторое время они встретились в гостиной и произошла классическая немая сцена.

– Но мы же не сговаривались!!!

Дамы были в брюках – Уля в белых джинсах в обтяжку, а Тоня – в бежевых тонких брюках, и тоже в обтяжку. Но сверху …

Уля надела трикотажный топик, прикрывающий грудь, но настолько явно обрисовывающий ее формы, что ее грудь казалась обнаженной, а у Тони декольте открывало груди почти до сосков.

– Мать, у тебя … соски не вылезут? – не удержался Гриша.

– Тогда поправишь! – засмеялась Тоня. – Нет, не волнуйся, не вылезут.

На площадке их встретил слабый «ох!», но шока не было.

Разглядывала наряд Тони и Ули в основном молодежь, которой на танцах заметно прибавилось – все-таки скоро начало учебного года. Тоню на правах старинного знакомого пригласил Костя Докукин.

– Тонечка, как хорошо, что ты пришла! А то мне с Любой танцевать все труднее и труднее. Это все гад Толька устроил!

– Так она, что, не хочет танцевать с тобой?