Неделя для двоих

Я почувствовала, как поставила своего собеседника в неловкое положение и намеревалась выяснить, что он скрывает.

— Спала я просто великолепно. И мне ничего не снилось. В последнее время в моей голове была сплошная работа, поэтому я вряд ли смогу вспомнить, когда у меня был нормальный сон, не говоря уже о прекрасных картинках во время сна.

И только Антон приоткрыл рот, дабы задать мне следующий вопрос, как я его тут же опередила:

— Ты мой друг, так ведь? Так вот, друг, я, конечно, не сильна в вопросах дружбы, но думаю, что у истинных друзей нет секретов. Поэтому, давай попробуем общаться максимально открыто, иначе весь этот фарс с дружбой можно заканчивать прямо сейчас.

Не понимаю, откуда во мне появилось столько смелости, но терять мне было нечего, поэтому всю фразу я выпалила на одном дыхании. Если и суждено было распрощаться с новым красавчиком-знакомым, так тому и быть. Я должна была выяснить хоть что-то о том, что за личность сидит передо мной.

— Ты права. Никаких более секретов, — ответил Антон и, если так можно выразиться, принялся изливать мне душу. — В моей жизни переломный момент. Я сбежал ото всех, чтоб побыть наедине с собой, своими мыслями, и немного подумать о том, куда меня может привести все то, что сейчас в ней происходит.

— Прости, у тебя, наверное, случилось нечто серьезное, а я тут со своими дурацкими вопросами, — виновата добавила я, вновь чувствуя себя полной дурой.

— Что у тебя за привычка такая, постоянно извиняться?! Я только было поверил в то, что в тебе проснулась истинная девушка, уверенная в себе. Стоило лишь мне слегка надавить на жалость к собственной персоне, как ты тут же принялась залечивать мне раны.

— Я тебя не понимаю. Разве истинные друзья поступают иначе? — Антон выбил меня из колеи. В эту минуту он показался мне не просто жестким, а жестоким. Ударить меня моими же слабостями. Я обиделась, и мое лицо конечно же неподдельно сообщило ему об этом.

— Не обижайся. Истинные друзья говорят всю правду в лицо, даже если ее порой не очень приятно слышать.

— Разве я заслужила такой правды?

— Такой или нет, но ты заслуживаешь правды. И она в том, что ты лучше, чем думаешь о себе сама.

— Ты меня вовсе не знаешь. Откуда тебе знать, какая я есть? — «кусалась» я в ответ.

— Мне хватило того времени, что мы провели вместе, чтоб понять это. Жаль, что ты, за всю свою жизнь этого не осознала.

И тут в моей груди что-то екнуло. Я вспомнила себя озорную, постоянно улыбающуюся, всегда знающую, где вход и выход из любой ситуации. И Антон был бы прав, если бы знал меня ту, какой я была, но говорить так обо мне прежней, это явно была ошибка.

— Я не всегда была такой пессимисткой, — начала я оправдываться.

— Что же мешает тебе стать прежней?

— Я такая, какая есть, и приняла себя такой.

Мне было не приятно то, в какое русло начал уходить наш разговор, но еще более не понятно мне было то, как отмотать все обратно и выровнять его.

— Разве это ты? — Антон внимательно взглянул в мои глаза, вопросительно приподняв левую бровь. — И такой ты себе нравишься?

Как же мне сейчас захотелось расплакаться. До недавнего времени я и не осознавала то, какой никчемной стала я и моя жизнь. А услышать подобное от малознакомого человека означало одно, что у меня на лбу было написано крупными буквами слово — НЕУДАЧНИЦА.

Я вдруг с лихвой ощутила двоякое чувство: с одной стороны, мне хотелось сбежать из ресторана, от пристального вопросительного взгляда Антона, с другой, остаться, в надежде, что может быть именно мой новый друг поможет разобраться в себе.

— Не нравлюсь, — решила я все же продолжить беседу, — но уже слишком поздно что-то менять.

— Поздно? Ты это серьезно сейчас? — Антон усмехнулся, решив, что я и вправду пошутила. Затем, увидев мое серьезное лицо не на шутку взъелся на меня, — Тебе сколько лет, двадцать пять, шесть?

— Двадцать семь вообще-то, — уточнила я, уже предвкушая полную головомойку со стороны Антона.

— Двадцать восемь лет, и ты говоришь, что тебе поздно? Знаешь, кому на самом деле поздно? Человеку, больному раком четвертой стадии, которому не помогают никакие лекарства и терапии; парню, которому во время войны прострелили голову; старушке, находящейся на смертном одре, доживающей восьмой десяток лет, которая в силу своего возраста больше не увидит своих родных! Вот кому по-настоящему поздно, но не тебе!

Я вдруг почувствовала себя неловко от того, что распустила перед Антоном нюни. Когда я размышляла о всех своих несчастьях, в которых то и дело упивалась всей душей, мне они казались огромными и неразрешимыми, но в устах Антона, это звучало так мелко и незначительно, что я запуталась и не могла понять кто же из нас прав.

— На самом деле я просто понятия не имею, как мне стать прежней. Именно по этой причине я чувствую себя такой беспомощной и чем дальше, тем сильнее себя наказываю за это.

Выговорившись, я ощутила невероятное умиротворение внутри себя. Проницательный собеседник конечно же это заметил по моему изменившемуся лицу.