Неделя длинных ножей

Он беспомощно и растерянно топтался, не зная, что делать. Вдруг понял, почувствовал, может быть впервые, что никого, кроме нее, у него нет и уже не будет. О прежних своих марухах, которым нужны были его деньги, он давно забыл, как только она заплатила за него в небольшом ресторанчике в Чертанове, куда он ее впервые пригласил. У него с собой были только доллары, а обменного пункта поблизости не имелось. Пока официант топтался, потея и плохо соображая, но не желая выпускать из рук портрет полюбившегося российскому населению Бенджамина Франклина, изображенного на зеленовато-серой купюре, Люба мило улыбнулась, положила Дону руку на плечо и расплатилась сама. Как выяснилось потом, почти всей своей получкой. И уже после этой истории не пожелала брать у него долг, как он ни старался вернуть…

Я бандит, как-то признался он ей, напившись. Я людей убивал и калечил, от триппера сто раз лечился! Гони меня в шею, может, еще найдешь путного мужика!.. В ответ она только прижимала к себе его голову, гладила пальцами волосы. Ты хороший, если захочешь… Только злой больно на всех. Но это пройдет.

— «Скорую»!.. — он рванулся к телефону.

— Не надо… — слабо сказала она, когда он уже набрал ноль-три. И, приподнявшись на локте, забрала у него трубку и положила на рычаг.

— Принеси лучше анальгин, йод, тряпку и тазик с теплой водой… Там, на кухне.

Она слышала, как он чертыхался на кухне, что-то роняя на пол…

— Да включи там свет! — сказала она погромче, отчего почувствовала боль в висках.

Наконец он принес все, что она просила.

— Они это сделали специально, неужели не понимаешь? Чтобы разозлить тебя!

— Кто они? Узнала кого? — он сжал кулаки.

— Я вышла из метро, они стоят… курят. Думала, малолетки, девиц своих ждут. Они меня увидали, друг друга подтолкнули, за мной пошли…

Она прикрыла глаза рукой.

— Извини, голова опять закружилась… Только ты не ходи туда. Черт с ними. А то еще побежишь, а они только того и ждут.

Он поддержал ее, поправил под головой подушку.

— Слава, это они нарочно, — снова и снова повторяла она. — Чтоб тебя из дому выманить. Ты ж бешеный…

— Где они? — спросил он, надевая куртку.

— Откуда я знаю?.. Может, эти ушли, так другие объявились, тебя поджидают. Не ходи туда, Слава, убьют тебя! — она заплакала.

— Замолчи…

Он мотался по комнате, не зная, что предпринять. Вернее, не решался.

— Ну козлы… Хорош реветь! — он замахнулся на нее. — Замолчи! Слышно ведь… Где, ты говорила, они меня караулят? Может, возле дома?

— Может быть, — она всхлипнула. — Не ходил бы ты…

— Так ты видела кого возле дома или нет? — спросил он снова.

Она жалобно смотрела на него, слезы текли из широко раскрытых глаз. Наконец убедилась, что его не удержать.

— Какие-то мужики возле машин стояли, — сказала она. — Как всегда. По-моему, мент был один, толстый.

— Где?

— Вспомнила, возле гаражей. Я мимо тащилась, они увидели, замолчали… Да, вот… хотела попросить помочь, смотрю, с насмешкой глядят. Я и не стала просить. Посидела на лавке и дальше потащилась…

Он подошел к ней, сидевшей на кровати, обнял, она прижалась к нему лицом.

— Может, не надо, а, Слава?

— Да что ты, в натуре! За кого меня держишь? Не надо…

Он махнул рукой и подошел к окну. Там черно. Уличные фонари едва освещают сами себя. Да и кого там разглядишь возле темных гаражей, слившихся в бесформенную приземистую массу?

— Как твоя голова? — мрачно спросил он, вернувшись к кровати.

— А что? — она страдальчески смотрела на него. — Уйдешь им мстить за меня? И оставишь здесь одну?

— Без помощи не оставлю… — он уже набирал номер. — «Скорая»?

— А? Да, точно. «Скорая», «скорая»… — будто растерялся мужской голос.

Дона это сначала удивило, потом он продиктовал адрес и симптомы.

— Только побыстрее, — сказал он. — Больная плохо себя чувствует…

— Скоро приедем, — заверил мужик. И повторил адрес. — А дверь нам будет кому открыть? — спросил он, когда Дон все подтвердил.

— Я сам тебе все раскрою, — сказал Дон. — Нараспашку! И дверь, и еще кое-что.

Он положил трубку. Черт, подумал он. Со всех сторон уже обложили… Даже к телефону подключились. Да, дела… Но лезть сюда они пока боятся. Ночи ждут.

Она смотрела на него во все глаза.

— Слава, ты что задумал? — тихо спросила она.

— Ничего особенного… Если позвонят, дверь никому не открывай, ты поняла?

— Все-таки пойдешь? — ее голос снова дрогнул.

Он подошел к ней. Сел рядом, она положила голову ему на плечо.

— Хоть полегче стало? — спросил он негромко.

— Да. Когда ты меня вот так обнимаешь… И анальгин, наверно, подействовал. — Она всхлипнула.

Ну, сейчас начнется, подумал он, и осторожно снял ее руки со своей шеи.

— Запомни. Если вернусь, звонить в дверь не буду, три раза стукну, — сказал он. — И никому, слышишь? Никому без меня не открывай!

9

Он вышел на кухню, там открыл окно, выходившее на безлюдный двор, встал на подоконник, протянул руку к водосточной трубе, уперся, потом рывком ухватился за ограду соседнего балкона, повис на нем, болтая ногами… Он был на уровне второго этажа, а внизу, над крыльцом, ведущим в служебный вход продуктового магазина, находился навес.