Неделя холодных отношений

Очень разных своими судьбами, назначением и обликом, но одинаково предназначенных решать одну и ту же задачу. Какой-то из них может и не выдержать… «Отшельник» не должен подвести, он проверен и испытан; свеженький магазинный «Центурион» может рассчитывать на его старую сталь, мягкую и совсем не злобную, а, скорее, спасительную, по своей сути…

И очень здорово, что в этом деле участвуют такие разные вещи.

То, что они с сыном вместе могут многое, уже не вызывало никаких сомнений капитана Глеба. Так будет и в этот раз. Они обязательно справятся, выдержат свой строгий график, победят и вернутся домой. Только какой ценой?

Неправ был тот, кто ничего не зная, обвинял его в легкомыслии. Каждую минуту любого предстоящего дня из этих семи Глеб обдумывал за последние годы не однажды. Он ждал такой встречи давно, несколько раз останавливал себя, трезво оценивая имеющиеся силы, но не свои, нет, а силы и характер собственного сына! И ждал. В этот раз совпали все нужные звёзды.

Ножи на столе.

Всё остальное, необходимое для решительного поступка, у каждого из них присутствовало при себе всегда. И это было не тёплое европейское бельё с начёсом, не жирные куски вкусного мяса, и даже не фляжка со спасительным спиртом…

Глеб легко подкинул в руке чёрного «Центуриона». Подмигнул ножу.

«Ничего особенного. Мы же с сыном будем там вместе. А я – всегда рядом с ним».

Начало

Спустя час капитан Глеб во второй раз оглянулся.

Шагалось легко, с этим он угадал. Их следы, неглубокие, лишь слегка тревожащие поверхность твёрдого после ночного морозца песка, тянулись вдоль берега ровной далёкой цепочкой.

Безветренный прибрежный воздух с утра был ещё вкусен и свеж. Но и он сам, и Сашка уже больше молчали, изредка обращая внимание друг друга только на очень уж какие-нибудь привлекательные и сильные впечатления или мысли.

Понапрасну и ежеминутно назидать сыну Глебу не хотелось; первые же порывы Сашки, отмечающие непривычно лёгкую для него свободу, сами собой исчезли после пяти-семи пешеходных километров.

Сначала он то лихо взбегал на песчаный обрыв, заметив там, в колючих кустах облепихи, огромную хищную птицу; то уклонялся, наоборот, к воде, к самому заливному берегу, бросая на стылую прозрачную поверхность мелкие камешки. Потом притих, шагал рядом с отцом уже ровно, правильно ставя на песок ребристые подошвы грубых солдатских башмаков.

Когда Глеб оглядывался на их пройденный путь первоначально, то за ними тянулась безобразно кривая, поражавшая дисциплину его штурманского глаза рваными пунктирами отдельных юношеских взбрыков.

Сейчас же всё было ровно, как после прохода в парадном строю двух эскадренных миноносцев.

«Вот так умные люди без посторонней помощи и начинают понимать, что значит эффективно экономить собственные силы…».

Иногда Сашка начинал немного сопеть, готовясь спросить его о чём-то.

– Может, я куртку пока сниму, а то как-то жарко, а?

– Раньше нужно было, сейчас ты потный, поясницу ветром быстро протянет. Не советую.

– Ладно…

Каждый из них, отнюдь не новичок в пеших походах и странствиях, выбирал себе одежду для этого сумасшедшего предприятия сообразно своим представлениям. Правда, у капитана Глеба ещё присутствовали при этом гораздо больший опыт и умение ответственно моделировать различные жизненные ситуации.

С ним сейчас было только то, что он давно испытал и до сих пор с преданностью уважал. Куртка голландского спецназа, полностью повторяющая американскую армейскую модель М-65, только тёмно-синяя; старый, по-рыбацкому плотный и грубый, свитер; спортивный зимний комбинезон, горные ботинки и немного растрёпанная океанскими ветрами бейсболка. С этой скромной, совсем не фирменной, небольшой и уютной кепочкой капитан Глеб Никитин пропутешествовал за последние годы уже почти полсвета.

В самом начале их пути заботливый сынок ехидно поинтересовался у папы.

– А тебе морозец ушки не щиплет?

Кулак Глеба в замшевой лыжной перчатке был убедительным и достойным ответом провокатору.

Сашка ещё совсем недавно числился ребёнком. Поэтому и его горнолыжная куртка, и такой же комбинезон отличались чрезвычайно яркими и блестящими пластмассовыми кнопками и застёжками-«молниями». Башмаки же, напротив, были сверхнадёжны, но, при этом, очень грубы и тяжелы. Да и тесная, крупновязаная шапка могла быть полезной только при лютых морозах.

Иногда редкие порывы ветра сдували с прибрежного обрыва лёгкие облачка сухого инея, и тогда воздух вокруг них на краткое мгновение становился искрящимся и туманным…

– Носки ты, надеюсь, надел правильные?

– А то! Не сомневайся! Всё по науке: на каждую мою замечательную ногу – по два простых, хэбэшных, носка и один шерстяной, тёплый. Всё как учили! Правильно же?!

– Почти. Для того чтобы много ходить по снегу, – да, достаточно; для выживания на морозе – набор не совсем удачный.

– Почему это?

Отец неразумного юноши был мудр и краток.

– Скоро поймёшь.