Неделя холодных отношений

– В первый же солнечный день познакомлю тебя с резервными способами.… Но это всё потом. С чего, как ты думаешь, нам необходимо начать готовиться к зимовке?

– Ну, огонь у нас уже есть… Еды бы добыть какой-нибудь неплохо. Правильно?

– Еда – это хорошо. Но думать нужно на перспективу. Светлое время суток скоро будет заканчиваться, всё-таки зимнее солнцестояние на нашем носу, так что правильнее будет озаботиться удобствами ночлега. Ты сегодня не замёрз?

– Ого, ещё как! Один раз даже проснулся оттого, что зубами колочусь!

– Вот видишь, факт имел место. Важнее всего для нас – это остаться здоровыми и, уже потом, по возможности, стараться быть сытыми. Но этого, извини, в полной мере обещать не могу. Будем худеть.

– Пока толстый сохнет, тощий сдохнет!

– Пораженческие настроения. У нас же с тобой есть ножи и две головы, полные умных мыслей, так что без провианта мы никак не останемся. Кстати, уже пришли…

Они остановились на плоском, песчаном, густо заросшем золотистым сухим камышом, участке берега.

– Извини, но командовать именно этим парадом буду всё-таки я.… Режь камыш под самый корень, ближе к воде, складывай в охапки, в такие, чтобы за один раз можно было унести, и таскай их наверх, к нашему логову. А я…

– А ты куда?

Глеб оставался непроницаем командирским лицом, хоть и вовсю улыбался внутри своего отцовского характера.

«Пока ещё робеет оставаться в одиночестве…».

– Я схожу за веревками, мы их бросили там вчера в беспорядке. Пригодятся они нам сейчас.

В уютных, почти домашних заботах прошёл почти час.

Раз за разом, пыхтя и подметая окружающий снег длинными метёлками камыша, Сашка приносил с берега к костру огромные шуршащие букеты. Сам же капитан Глеб устроился поближе к огню и занялся кропотливым распутыванием мокрой оранжевой сетки из-под картошки.

– А зачем тебе так много веревок?

– Богатств много не бывает, богатства у людей всегда обязательно почему-то в дефиците. Смотри.

Прихватив обеими руками охапку камыша за толстые комли, Глеб примерился к ним и с десяток лишних стеблей отбросил в сторону.

– Теперь держи, перехватывай у меня.

Грязно-оранжевой капроновой верёвкой Глеб аккуратно и туго обвязал пучок почти у самых корней. Другим обрезком так же прочно перехватил камышовую охапку примерно в метре от первой стяжки.

– Ферштейн?

– Не-а…

Сын был искренен в своём изумлении, поэтому Глеб деликатно пояснил.

– Теперь обрезай эту конструкцию сантиметрах в пяти от второго жгута. Та-ак, правильно. Эй, транжира, чего это ты вздумал такие роскошные обрезки совать в костёр?! Это не наш метод – они пригодятся нам как черновой материал, бросай их на ельник, всё мягче будет почивать.

– Ну и что это такое у нас получилось?

Сашка скептически вертел в руках и осматривал лёгкий, длинный, толщиной с хорошую варёную колбасу, камышовый валик, перевязанный с двух концов.

– Давай я его прихвачу ещё и посередине, для прочности. Так-с! Готово! Теперь-то, надеюсь, тебе понятен мой грандиозный замысел?

– И теперь нет.

– Совершенно не фантазёр, не в папу, нет.

Хитро посматривая на сына, Глеб начал отмерять в руках и точно так же перевязывать вторую охапку сухого камыша.

– Сделай, пожалуйста, пятьдесят таких очаровательных колбасок.

– Зачем так много-то?

– Для здорового и безмятежного сна. Вяжи, вяжи, попозже объясню гениальность твоей работы подробней.

Поправляя сына в производстве его первых камышовых изделий, Глеб, не теряя времени, распустил ножом пивную банку на ровный алюминиевый листик, почти лопаточку.

– А это что такое?

– Лопаточка.

И капитан Глеб ничуть не лукавил.

Первый раз в жизни ему приходилось предавать мертвого человека не земле, как обычно; не воде, как было однажды на одной яхте посреди Гвинейского залива, а снегу…

Он методично набрасывал снег на тело Вадима, тщательно прихлопывал и выравнивал каждый пушистый слой импровизированной лопаткой, потом опять бросал поверх растущего прямоугольного сугроба снег, снова плотно трамбовал его, стараясь не задевать то место, где остался торчать нож…

Всё получилось прочно и даже немного красиво. Горелые ветки он оставил торчать по периметру белоснежного саркофага.

«Пока так приятель, потом посмотрим…».

На обратном пути к костру он захватил с собой двухлитровую жестяную банку из-под томатов, толстую и ребристую, которая приметно торчала в тонком льду у самого берега.

– Промой хорошенько, пусть стоит здесь, возле самого огня, набери в неё воду из залива и понемногу доливай, когда будет выкипать.

– Зачем это?

– Потом узнаешь.

Растительные колбаски у Сашки получались уже профессионально и промышленно ровными, некоторые были даже изящными.

– Ты же не против, если я немного подремлю?

Капитан Глеб удобно присел на ворох обрезков камыша, поднял повыше воротник, засунул руки в карманы кутки.

Прислонился спиной к нагретой близким костром вываленной стене высокого корневища…

Закрыл глаза.

– Пойдёшь за дровами – помни про наши и чужие следы.

Прищурившись от лёгкого дымка, Сашка хотел было ответить, но его отец уже спал.

Весь приготовленный камыш удалось перевязать примерно за час.