Неделя моей критической жизни (СИ)

Она промолчала, усмехнувшись. Короткий поцелуй в шею… и что я могу сделать? Только подставить её губам свою шею, запрокинув голову на подушку и тяжело выдохнув, чувствуя, как она еле ощутимо поцеловала в районе чувствительного кадыка, как она принялась целовать прямо в синеватую часто-часто бьющуюся жилку, а затем начала осторожно прикасаться языком. Честно? Я не понимал, что с ней происходило… более того, не понимал, что происходило со мной… от всего того, что сейчас она делала, я начинал постепенно возбуждаться, а осознание того, что она даже при этих своих «товарищах» хотела только одного, плотно засело мне в голову (да и в другое место) и не спешило оттуда выходить…

- А ты что, разве не хочешь? – тихо спросила она, улыбнувшись и принявшись покусывать мою нижнюю губу.

Вот ведь… чертовка! Знаете, в таком случае я даже не знал, как себя вести. Вроде бы и хорошо, и приятно, и вообще… хочу её, а она тут ещё и спрашивает, хочу или нет. Сакура, глупая, неужели ты и сама этого не видишь? Она улыбнулась прямо в лицо, нагло так, заносчиво, а затем снова поцеловала в губы. Одной рукой обняла за шею, другой гладила возбуждающийся член через ширинку… и я действительно скоро не выдержу. И поцелуй её такой собственнический… да-да, только твой, и ты сама это прекрасно знаешь… она оторвалась от моих губ, тяжело дыша на них и опаляя своим горячим дыханием. От неё пахло ванилью, и карамелью, и… и ещё чем-то дико сладким… в обычные дни от неё так не пахнет. Наверное, её кожа выделяет какой-то особенный запах только на этой неделе… не выдержав, поцеловал её в шею, в такую беззащитную, длинную, изящную, которую она мне подставила, чтобы я целовал её, покусывал, проводил по ней языком… что, собственно, и сделал, прижав девушку за талию ближе к себе. Затем руки (сами по себе, клянусь) переползли на её упругие ягодицы, сжав их сквозь короткие шорты. Вот стерва, наверняка она сейчас всё это прервёт и скажет, что нельзя, причём сам я буду уже на крайней стадии возбуждения. А это начнётся тогда, когда я начну её раздевать… и я боялся таких слов, боялся, что она мне это скажет. Знаете, было даже как-то всё равно, что у неё критические дни, было всё равно и на то, чем я с ней буду заниматься, на гигиену, мне на всё это плевать… вам бы тоже было наплевать, будь вы на моём месте. Она выгнулась, я ощутил, как её грудь коснулась моей… и мне уже хотелось её раздеть: снять к чёртовой матери рубашку, эти шорты, просто взять и снять, так как она и сама прекрасно понимала, что они не нужны. Она вновь поцеловала меня в губы и снова коснулась языка своим неумелым маленьким язычком, стараясь сделать приятно… и мне приятно, Сакура, можешь продолжать. Она так и целовала меня, практически не отрываясь. Её бледно-алые губки уже порядочно опухли от таких поцелуев, а сама она снова оторвалась, уткнувшись носом в мою шею. Чёрт возьми… у неё горячее дыхание, и от такого дыхания по телу необъяснимо побежали мурашки: прямо по широкой спине, по перевитым синеватыми венами рукам, а я просто не мог объяснить, почему на меня так действует это дыхание… ладонью она принялась гладить моё тело, тихо постанывая, издавая лишь иногда слишком громкие стоны. Задела кончиком бархатного тонкого пальца сразу же напрягшийся сосок под футболкой, пошла ниже, скользя пальцами по кубикам пресса и спускаясь ниже, вцепившись в ремень моих бриджей. Прекрасно знаю, чего ты хочешь, Сакура, да вот только… действительно ли тебе это нужно?