Неделя на Манхэттене

Девятой особенностью стала гардеробная. В ней можно было разместить на ночёвку четырёх человек, стоял сейф, а из стены ко мне тянулось что-то чёрное. Не зажигая света в гардеробной, я удивилась, насколько эти модернистские крючки не вяжутся со стилистикой номера, и попробовала повесить на них вещи.

Крючки зашипели, заискрили, меня дёрнуло током, и, отлетая на пару пару метров, я заорала:

– Провода под напряжением!

– Этого не может быть, в Америке строгий контроль… – начал было муж, включая свет в гардеробной, но не закончил фразы.

Небрежно замотанные чёрной изолентой обрезанные провода уставились на него как две ощетинившиеся змеи. Я метнулась за фотоаппаратом, кто потом в Москве поверит? Сама бы прежде не поверила.

Возле входной двери белела ровно такая дверь с такими же золотыми шпингалетами, видимо, вторая гардеробная. Мы открыли шпингалеты, и попали… в другой, практически зеркальный, только пустой номер. Случись это сразу после прилёта, решили бы, что глюки.

– Ты уверен, что мы поселились в Манхэттене? – с надеждой спросила я мужа.

– Открой в Интернете карту Нью-Йорка и убедись, – ответил он, но особой уверенности в голосе уже было.

Нас не предупредили, что в Америке принято разделять номер на части и сдавать разным постояльцам. И это было десятой особенностью номера. Потом меня уговаривали, что это удобно для больших семей, чтобы родители слышали, всё ли в порядке у детей. Но мы приехали как без детей, так и без планов усыновлять постояльцев соседнего номера.

Я попробовала открыть карту Нью-Йорка и убедиться, что мы не в Манхэттене, но у ноута кончилась зарядка. И оказалось, российская вилка подзарядки несовместима с американской розеткой без адаптера, а все телефонные номера остались в братской могиле невключившегося мобильника и разрядившего ноута.

Ножа, как я уже говорила, в кухонном хозяйстве не было. Распоров целлофан на чемодане вилкой, мы по очереди переоделись в гардеробной и пошли к мексиканцу за адаптером и возможностью высказать всё, что думаем об отеле. Но мексиканец отбился очередным «импосиблом», нарисовал на листочке маршрут к магазину адаптеров и посоветовал бежать бегом, потому что он скоро закроется.

Мы побежали на тёмную неопрятную улицу, разделённую пополам миленьким газончиком, но дверь магазина была уже закрыта. Бросились в соседний, эдакое сельпо – немножко хозтоваров, немножко галантереи, немножко полуготовой еды в упаковках, немножко мороженого, немножко резиновых сапог и презервативов. В сельпо адаптера не было, и нас послали на противоположную сторону улицу со словами, что и там вот-вот всё закроется.

Большущий магазин «Staples» торговал оборудованием для офисов. Скучающий в зале с электроникой чёрный парень показал адаптер, но не был уверен, что он подойдёт, и предложил принести ноут на примерку со словами, что до закрытия магазина осталось…

Муж побежал в отель за ноутом, а я осталась глазеть по сторонам возле корейской баптистской церкви и скульптуры Питера Войтука, изображавшей ворону на пирамиде из яблок.

Дома на улице были двух типов. Либо вертикально поставленные серые бараки в гирляндах пожарных лестниц, либо здоровенные монстры, перекликающиеся со «сталинским ампиром», но отделанные такими завитушками, что руки бы оторвать архитектору. Всё это толкалось, надвисало и громоздилось друг на друга.

Количество людей на перекрёстке напоминало большие индийские города. Но в отличие от ярко одетых и изящно двигающихся индийцев, здешние по-армейски вышагивали, что-то тащили с армейской сосредоточенностью, с ней же кричали в мобильники, жевали завёрнутое в бумагу и отхлёбывали из больших бумажных стаканов.

Одеты они были в основном так же, как построены дома. От женщин оставалось ощущение, что, опаздывая на работу, напялили то, что первым выхватили из шкафа. Никогда не поверю, что в городе, набитом шмотьём, сложно хоть чуть-чуть подобрать кофту под сумку, туфли под юбку и т. д.

С нашей точки зрения, это казалось оргией безвкусицы, но американские приятельницы уверяли меня, что неформальная одежда, подобранная со вкусом – дурной тон и нарочитая сексуализация образа. И что вообще в США приняты три формата одежды: dress-up style – по-нашему выходной; рrofessional – деловой или рабочий; и casual – нарочито небрежный и пофигистский.

На фоне белых, стиравших себя одеждой, как ластиком, шикарно смотрелись плевавшие на формат чёрные. Они эксплуатировали в одежде один цвет, варьируя оттенки – видимо, это было хитом сезона. Впившись в толпу глазами, я искала контуры «американской нации», хотя прочла уйму книжек о том, что её не существует, а попытка создать суперидентичность из суммы понаехавших идентичностей привела исключительно к деперсонализации.