Неделя на жизнь (СИ)

— Нет уж, завтра на работу, а я высыпаюсь только дома, ты же знаешь. К тому же утром прибывает очередная группа австрийцев, поэтому мне уже в девять часов надо быть в Шереметьево. А я тут с твоей Дашкой весь вечер валандаюсь! — жаловалась Нина Николаевна, обертывая вокруг шеи элегантный кашемировый шарфик.

— Ты покорми ее, только не давай сразу много, а то с непривычки у нее заворот кишок образуется. Все, Витя, поехали!

И вот уже неделю Инна с Дашкой привыкали друг к другу. Теперь хоть не так тоскливо стало возвращаться домой. Котенок каждый раз встречал хозяйку возле двери, спал на ее, Инниной, подушке, успокаивающе бурча в ухо и щекоча кисточкой маленького хвостика. По вечерам они обсуждали разные наболевшие и не очень наболевшие вопросы, — Инна вела свой монолог, обращаясь к ушастому созданию, а та в меру своих способностей подмяукивала.

Одиночество давно стало привычным, с тех самых пор, когда самый главный мужчина жизни признался, что она не та. Совсем не та. Он нашел себе ту единственную и неповторимую, а Инна очень повторимая и, как оказалось, совсем не единственная. «С таким образованием только полная дура может прозябать в школе! Да ты на себя посмотри, как ты выглядишь, да ты же мышь серая, кому ты такая нужна!» То, что вот уже почти год они вдвоем жили только на ее, Иннину, зарплату, он почему-то вспоминать не хотел. Художник, он сутками напролет мог лежать на диване, обдумывая новую гениальную идею. Но все это время он не забывал три раза в день кушать, сбрасывать грязные вещи в корзину для белья и каждый день требовать чистую, выглаженную рубашку.

В тот раз он долго и очень доходчиво убеждал ее в том, что Инна глупая идиотка, поломавшая ему жизнь, хотя она совсем не пыталась возражать. Известие о том, что он от нее уходит, обрушилось совершенно неожиданно, оно раздавило ее подобно тому, как давит ботинок прохожего дождевого червяка — внезапно и безнадежно… Его пламенная речь, наверное, была очень выразительной, но сейчас Инна помнила лишь отдельные фразы, все остальное слилось в монотонный гул… Сначала он пытался выкручиваться, когда она спросила о той блондинке, с которой она его случайно повстречала у метро. Но вопрос, который она задала потом «А целовались вы тоже только из дружеских побуждений?» вызвал бурю эмоций, извержение вулкана, цунами и землетрясение. Человек искусства не может замыкаться в пошлом союзе с одной-единственной женщиной. Ему как воздух необходимы новые эмоции, свежие впечатления и страстные чувства! И если она не в силах понять его и принять таким, какой он есть, то значит все, что было между ними — ошибка! Значит, она черствая, примитивная эгоистка, которой не место рядом с ним!..

Пережидала она это стихийное бедствие, свернувшись клубочком в углу дивана. Казалось, что это никогда не кончится. Побушевав и собрав вещи, он ушел, на прощанье саданув дверью о косяк. Только потом Инна обнаружила пропажу двух бабушкиных колец и броши…