Недетская игра в прятки

Иван Николаевич был очень доволен тем, что убедил директора перевести Анну к нему в помощники. Он чувствовал, что когда она рядом, он лучше справляется с актерами, его слова им понятнее и актеры легче откликаются на его замыслы и пожелания. Ему казалось, что ее присутствие на репетициях благоприятно влияет на творческую атмосферу, дает творческий импульс не только ему, но и актерам. Вечерами, если она не оставалась на спектакль или уходила после первого акта, чтобы успеть хотя бы пожелать сыну спокойной ночи, режиссер грустил и сожалел о слишком большой разнице в возрасте, не позволяющей ему, хотя бы слегка поухаживать за ней. Оставалось только наблюдать, восхищаться и радоваться, что она рядом, работает с ним и вдохновляет на новое творчество.

Анна чувствовала доброе отношение к себе со стороны режиссера, была благодарна и отвечала ему таким же добрым отношением. Услышав сейчас такие приятные слова, она приблизилась к нему и прошептала:

– Скажу вам по секрету, я сегодня была в храме и вспомнила много хорошего из того, что было у меня в прошлом.

Иван Николаевич одобрительно покачал головой:

– Мне очень хотелось бы услышать историю вашей жизни, может быть, тогда я решился бы написать пьесу, и кто знает? Это могло бы стать лучшим, что я сумел бы создать в своей творческой жизни.

Анна улыбнулась:

– Моя жизнь мало чем отличается от жизни многих таких же женщин и может оказаться мало интересной для зрителя, но вам обязательно стоит написать свою пьесу. Написать о том, что вы больше всего любите и чему посвятили всю свою жизнь. Напишите о театре, о боли и радости, которые он приносит вам, актерам и зрителям, о том, как десятки и даже сотни людей, находящиеся в зрительном зале одномоментно испытывают один и тот же порыв, одну и ту же эмоцию. Напишите о том, как все эти люди, находясь в театре, забывают о проблемах и жизненных неурядицах и начинают одновременно чувствовать добро и так же сообща отвергать зло. Я, думаю, вы, как никто другой могли бы это написать, и я с удовольствием посмотрела бы этот спектакль в вашей постановке.

Режиссер вздохнул и предложил Анне руку:

– Спасибо за добрые слова, но кажется, мы запаздываем, все уже в зале, пора начинать работать.

Они прошли в зал и перед тем, как начать репетицию Иван Николаевич спросил Анну:

– Сегодня премьера. Москвичи пожелали посмотреть нашу работу. Вы будете?

– Обязательно.

Вечером была премьера, зал был почти полностью заполнен, было много приглашенных гостей: из городского начальства, из передовиков производства и даже из близлежащих колхозов. На спектакль пришли все московские актеры и режиссер, расселись в отведенных им рядах партера, они попросили оставить для них места не слишком близко, чтобы видеть всю сцену, как это видят обыкновенные зрители, и не слишком далеко, чтобы хорошо слышать текст, видеть эмоцию и пластику актеров.

Кажется, никогда раньше Иван Николаевич так не волновался, ему предстояло показать свой спектакль актерам труппы великого Московского Малого Академического Театра. Он всю жизнь прослужил в провинциальных театрах, начинал когда-то актером, потом ему стало тесно в образе актера, и он попробовал себя в режиссуре, Иван Николаевич помнил много премьер, которые им были представлены на суд зрителей. Были удачи, были и провалы, но сегодняшнее волнение особенное и оно не столько связано со строгостью столичных судей, расположившихся в зале, сколько из-за своих, выращенных им молодых актеров, вчерашних студийцев. Как они справятся с волнением, смогут ли удержать зал, зарядить его своим чувством, смогут ли передать его режиссерский замысел и философию спектакля?

Иван Николаевич, как всегда занял обычное для себя место в директорской ложе. Рядом с собой ближе к сцене он попросил присесть Анну, чтобы видеть ее лицо, ее реакцию на представление и зал, ему важно было, чтобы сегодня она была не его помощником, часто отвлекаемым поручениями далекими от творчества, а обыкновенным чутким и внимательным зрителем. Режиссер доверял ее чувству и считал, что она не сможет скрыть от него, если заметит недосказанность, недостаточность выражения чувства или другую ошибочную эмоцию, не ту которую должен почувствовать и принять зал. Он надеялся на ее помощь и ожидал поддержки и совета.

Прозвучал третий звонок, шум в зале стал стихать, Анна прошлась взглядом по залу, многие зрители ожидали начала представления затаив дыхание. Из общего настроения зала выделялись ряды, где разместились московские актеры. Большинство москвичей продолжали разговаривать, для них это было обычное и вполне рядовое событие, возможно, они задавались вопросом: «Что может нам показать молодой провинциальный театр?» И, похоже, думали, что заранее знают ответ. Только несколько из их числа и московский режиссер сконцентрировано ожидали поднятия занавеса. Начал гаснуть свет, Анна и весь зрительный зал сосредоточились на представлении.