Недетские игры

Мне доводилось читать, что на некоторые отдалённые острова Яхона пути сообщения проводились по дну океана. Говорят, когда их строили, океана здесь не было и в помине, а планета вообще представляла собою пустыню. Но я, откровенно говоря, думала, что это сказки. Теперь же смогла воочию убедиться, что, по крайней мере, часть из всего написанного в учебниках по Древней истории было правдой.

Пути сообщения действительно шли по дну Океана. И от одной мысли, сколько лет страховочному стеклу, становилось дурно.

– Тут главное не вспоминать псевдоисторические факты, – Зверёныш почесал кончик носа и, покусав нижнюю губу, спросил, демонстративно не глядя в мою сторону:

– Слушай, а ты правда можешь руку сломать? Мускулатура у тебя как-то не очень…

– Поверь, мускулатура в этом деле не главное, – заверила я и прикрыла глаза.

– М-м-м… понятно… это хорошо, что не главное. Слушай, Старушка, когда подъезжать будем, я сигнал дам, лучше ухватись за что-нибудь. Там еще одна яма. Тряханёт так, что все кишки точно выблюешь, – сообщил он и щедро протянул мне флягу с водой.

– Откуда знаешь? – я не стала играть в гордую девочку и отказываться от питья, но прежде, чем сделать первый глоток, предложила попить Лёшке. Зверёныш нахмурился, но спорить не стал.

– От верблюда, – мальчишки переглянулись, и Товарищ выглядел удивлённым, а Зверёныш совершенно счастливым, но мне было плевать, я решила не лезть с расспросами. Пока. Но на заметку его не первый непрозрачный намёк на то, что он уже бывал в Детском корпусе, взяла.

До конца пути мы не разговаривали. Я пыталась справиться со спазмами обиженного желудка, а мои спутники, включая Лёшку, радовались красотам подводного мира.

Солнце давно упало за левый край океана, когда я стала очень сильно сомневаться в том, что поступила правильно, переступив жёлтую черту платформы. Может, стоило пробежаться по Кирсу? Определённо, в этот день подростков отправляли не только в Детский корпус, но и в Дипломатический, и в Медицинский, и в Развлекательный… Зачем я так сглупила? Откуда во мне эта самонадеянность и уверенность в том, что я смогу отсюда выбраться?

Дело близилось к десяти вечера, а нас, всех, кто прибыл на платформе, пересчитали, насчитав сто пятьдесят семь человек – странно, на площади Кирса казалось, что одетых в чёрные спортивные костюмы детей гораздо больше – разбили на группы и пропустили в ПВМС – первое внутреннее междустенье. Первое! Я боялась думать о том, сколько их ещё нам предстоит преодолеть, сможем ли мы сегодня поспать и получится ли поесть в этой жизни. Последний вопрос меня волновал особенно живо, потому что острый помидорный суп, который я лениво дегустировала на знаменательном обеде, да еще королевская креветка растворились в моём обиженном желудке, как прошлогодний снег.

– Старушка, пожевать ничего нет?

– Иди к чёрту, Зверёныш, я на этот вопрос тебе ещё три ПП назад ответила.

По какому принципу приёмная комиссия, состоявшая из пяти подростков в ярко-зелёных строительных жилетах, делила нас на группы, для меня осталось загадкой. Не возрастной и не половой, однозначно. Но каждый Пропускной пункт мы проходили неизменно одним и тем же составом в одном и том же порядке: Товарищ, я, Лёшка и Зверёныш как замыкающий.

– Номер шестьдесят семь! – объявил громкоговоритель, и Товарищ радостно взметнулся, потрясая выданной счетной машиной бумажкой.

– Ну, наконец-то! – проворчал Зверёныш в спину своему другу. – Картошки на меня тоже начисти, если достанешь в это время… – крикнул он приятелю, а затем повернулся ко мне и подмигнул:

– Слушай, точно можешь руку сломать?

– Ну, могу, – я тихонько потрясла задремавшую Лёшку за плечо.

– Я потом тебе покажу того, из-за которого мы тут столько времени торчим. Начистишь ему рожу? Северу уже давно никто рожу не чистил… А, Старушка?!

– Номер шестьдесят восемь! – равнодушно объявил механический голос, избавив меня от необходимости хамить и заставив Алевтину вцепиться десятью пальцами в мою правую руку:

– Не уходи!

Я с трудом сдержала болезненный стон.

– Пожалуйста, не бросай меня!

– Лёш, – я наклонилась к ней и шепнула тихонечко на ушко:

– Всё будет хорошо. Мы же теперь семья, помнишь?

Она яростно затрясла соломенными кудряшками.

– Я боюсь!

Кудряшки не останавливались ни на миг, но я всё-таки умудрилась отлепить от себя девчонку – не без помощи Зверёныша, надо сказать – и прошла к двери, над которой мигал мой номер.

Первым, что я увидела, зайдя в комнату, была попа.

Красивая круглая женская попа, обтянутая чёрными джинсами-стрейч, а прямо на этой идеальной попе смуглая рука с длинными пальцами и аккуратными овальными ногтями. Мне в жизни не доводилось видеть ничего более эротичного и возбуждающего. Невозможно было оторвать глаз от того, как эта невоспитанная рука лениво огладила левую ягодицу, чтобы сжать её, несильно, но очень… по-собственнически. От скольжения этих наглых пальцев по совершенно посторонней попе у меня пересохло во рту. А мужская ладонь решила перебраться с ягодиц на талию, без труда пересчитала позвонки и спряталась в гриве собранных на затылке каштановых волос.