Недетские игры

– Послушай, может она его здесь вчера забыла… Или в другой какой день… – попробовал предположить Мастер Ти.

– А вот я думаю, что забыла она его именно сегодня, – не согласился с ним Палач. – Я думаю, она после стычки с тобой побежала сюда… Само собой, побежала. А уж что она здесь услышала или увидела…

– Я не знал, что это Ольга, клянусь, они совершенно на одно лицо! – заорал Мастер Ти.

– Конечно они на одно лицо, дебил, – пробухтел Палач и чем-то звякнул (интересно, Сашка настолько в шоке, что разрешил ему приложиться к своим винно-коньячным запасам?) – Так и было задумано изначально.

– Прости. Цезарь, правда, прости, я не хотел…

– Надо было разобраться с тобой ещё тогда, пятнадцать лет назад, – ответил Сашка как-то уж слишком спокойно, а потом как заорет вдруг:

– Да что за нахрен! Что за долбанное дежавю!? Второй раз! Второй раз, твою же мать, всё срывается едва ли не в самый последний момент, потому что ты, Могилевский, не можешь удержать свой член в трусах!

– Прости, – снова повторил Мастер Ти.

– Я убью тебя, – пообещал Цезарь. – Если мы не вернём Ольгу к утру, я тебя лично кастрирую, а потом убью.

– Це…

– Молчи, мразь… Палач, ты прав. Про побег мы никому сказать не можем. От запасного варианта отказываться нельзя. Подключи к поискам только самых близких и смертников.

– Понял. Займусь лично. А ты не пори горячку, ладно? Мы её обязательно найдём. Увидишь. Самое позднее – завтра к вечеру. Не только твоя жизнь зависит от того, вернётся цесаревна в Башню или нет. Найдём и запрём.

Внутри все клокотало от обиды и страха. От того, что я не понимаю, что происходит, от того, что я увидела и услышала, от всех непрозрачных намёков…

Найдём, значит, говорите… Запрём, значит, пугаете… Ну, что ж… Ищите, котики, ловите. Мышка знает все норки в этом дворце. И неважно, что наивная мышь не представляет, как жить во внешнем мире, уж как-нибудь приспособимся. Как-то вдруг я поняла, что в Башню Одиночества я больше не вернусь. Не сейчас, когда меня предали все, даже моя глупая ласковая Тень. Не сейчас, когда любящий брат в один день стал жестоким убийцей и извращенцем впридачу.

Я дождалась, пока в кабинете всё утихнет, а затем, не вытирая со щёк горячих слёз, выскочила в коридор, отодвинула крайнюю панель и чёрной шёлковой тенью нырнула в подземный ход. Прости, Цезарь, но цесаревна, кажется, уходит в загул!..

Ту ночь я потратила на то, чтобы выбраться из дворца. В этот раз я была предельно осторожна, не торопилась, не рисковала. Сидела тихонько в укрытии, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной… И не прогадала. В восемь утра я стояла на центральной площади и слушала мелодичный перезвон на ратуше. Из вещей у меня был небольшой рюкзак, где лежало несколько золотых элов, таблетка, наладонник и карточка с электронными деньгами, которую я выкинула в ближайшую урну.

Хотелось спать и есть. Адреналин отпустил, и я уже почти начала сожалеть о своём побеге, когда городская платформа окрасилась в жёлтый цвет, и из ратуши вывели несколько десятков подростков, одетых в чёрные спортивные костюмы, как две капли похожие на тот, что был надет на мне.

– Лёшка!!!! – запричитала женщина бомжеватого вида и кинулась к невысокому пареньку с ангельскими глазами и соломенными, сказочными просто, кудрями. – Лёшка, прости мамку, дуру старую… Не уберегла!..

И сразу же, словно её слова послужили сигналом для всех остальных людей на площади, народ заголосил, закричал, падая на колени и выкрикивая имена своих детей. В поднявшейся суете никто не заметил, что ряды тех, кого сегодня отправляли в Детский корпус, пополнились на одного человека.

Не то чтобы у меня были суицидальные наклонности, и уж точно я не прочила себе карьеру военного, но если я смогла сбежать из дворца, то и из корпуса самоубийц я найду выход, если припечёт. Но прямо сейчас я была согласна на всё, только бы не встречаться с Цезарем.

Поэтому я легко вскочила на жёлтую линию и, прижав ладонь к прохладному стеклу, мысленно попрощалась с дворцом, со столицей, со своей прошлой жизнью.

Подобно гигантскому кракену раскинулся Яхон по планете, хищный клюв он нацелил на богатый сильными мужами север, а множеством щупалец оплёл побеждённый юг. На спине его вознёс к самому небу свои стеклянные башни величественный Кирс, гроза диких народов и защитник слабых. А щупальца, подобно присоскам, усеяли множество небольших городов и деревень. Тысячи и сотни тысяч.