Недетские игры

Медведица поднялась и медленно приблизилась к нерешительно стоявшему мальчику. Ещё тогда, на берегу озера, впервые увидев её, он был восхищён этим прекрасным белоснежным видением. В ней было столько достоинства и спокойной уверенности, что хотелось поклониться ей, как королеве. Приблизив свою голову к лицу мальчика, Дубрава внимательно и долго разглядывала его. Данила никак не мог оторвать немигающего взгляда от этих миндалевидных бездонных глаз. «Не обижай мою девочку… люби её…» Как отголосок чужой мысли прозвучал прямо в его голове тихий голос. «Люби её…», как эхо отозвалось в каждой клеточке мозга. Данила встрепенулся, словно выйдя из транса, с трудом отводя взгляд от глаз медведицы. Дубрава так же медленно и величаво повернулась, направляясь обратно, к вывороченной сосне и улеглась на прежнее место.

— Что с тобой, Данила? — Варя нетерпеливо трясла его за плечо, — ты как будто уснул с открытыми глазами!

— Да всё нормально, чушь какая-то померещилась, — ответил он, покосившись на Дубраву, и тут же ему показалось, что во взгляде медведицы проскользнул упрёк.

Мальчик подошёл к ней и без страха положил руку на широкий медвежий лоб:

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — тихо прошептал он.

Время пролетело незаметно, скоро дети засобирались домой, надо было не опоздать к обеду, чтобы не заставлять ждать других членов семьи. Глядя, как Варя играет с медвежатами, Данила радовался её весёлому смеху. Он вспомнил вечер, когда первый раз увидел её, такую грустную и несчастную. Так не хотелось идти домой, потому что там Варя вспомнит о пропавшем брате и снова станет печальна.

Но ничего не поделаешь, надо было пускаться в обратный путь. Данила с улыбкой представил себе сидящего на своём табурете Вяза с огромной ложкой, зажатой в руке. «Да уж, лучше не опаздывать», подумал он, и они, попрощавшись с медведями, пустились в обратный путь.

Неспешно текли дни…. Данила начал привыкать к новой жизни. Его день начинался всё с той же зарядки, которая так досаждала ему дома. И хотя теперь зарядка не ограничивалась приседаниями и отжиманиями, а включала в себя много других упражнений, мальчик постепенно втянулся и даже начал получать от этого определённое удовольствие. Сначала занятия давались ему с трудом, хотелось как дома: сказаться больным, но было стыдно, особенно перед Варварой. Но когда он почувствовал, что становится сильнее и выносливее, то каждая маленькая победа над собой, стала наполнять его душу тайной гордостью. «Я смог, у меня получилось!» — говорил он себе, и оказалось, что это и вправду приятно, одерживать победы.

Как и у каждого члена семьи, у Данилы были свои обязанности по хозяйству. Каждое утро, после зарядки, он должен был натаскать воды из колодца в огромную бочку с краном, стоявшую на кухне. В первый раз у него на это ушло почти два часа, и вся семья терпеливо ждала его, чтобы приступить к завтраку, пока Вереск не сжалился над ним, и не предложил помощь. Тогда ему очень хотелось зареветь, бросить ненавистное ведро и убежать в лес. Но на лавочке у дома, прямо на его пути, сидела Варвара. Поэтому мальчик, из последних сил таскал и таскал эти бесконечные вёдра, которые с каждым разом становились всё тяжелей. Он был так благодарен Вереску за помощь, что готов был расцеловать его, хоть и подозревал, что его доброту сильно подогревал голод.

На руках появились огромные мозоли, которые полопались и превратились в кровоточащие болячки. Он думал о том, что теперь должен это делать каждый день. Было больно и горько. Маленький мальчик проклинал тот вечер, когда, не подумав, ушёл из дома от любимых и добрых родителей, которые никогда не заставили бы его выполнять такую тяжёлую работу.

Поздно вечером, когда все уснули, Данила, лёжа в своей постели, тихонько плакал от боли и жалости к себе. Тихо скрипнув, отворилась дверь. Он, спрятавшись под одеяло с головой, притворился спящим, надеясь, что ночной посетитель уйдёт и не увидит его слёз. Но чья то рука тихонько стянула спасительное одеяло с головы, и он увидел освещённое свечой красивое лицо Ольхи. Добрые руки смазали истерзанные ладошки мазью, которая сразу успокоила пульсирующую боль. Ласково погладив его по голове, Ольха прошептала почти как мама: «Спи мальчик, завтра всё пройдёт». На душе потеплело, боль начала стихать, и уже засыпая, он думал о том, что не всё так плохо, как кажется.

На следующий день, вернувшись с зарядки, Данила увидел с вёдрами, у колодца Иву и Варю, и, несмотря на суровый запрет Ольхи, взял в руки ведро и решительно отправился выполнять свою работу. Из окна столовой на него с довольной улыбкой смотрел Вяз.

Шло время. Теперь, чтобы наполнить бочку, Даниле требовалось не более пятнадцати минут. А ещё он учился стрелять из лука и арбалета, обращаться с охотничьим ножом, бесшумно ходить по лесу и ориентироваться в темноте, а также Вяз начал обучать его приёмам рукопашного боя.