Недетские сказки

– Да самым отвратительным образом – пояснил Нищий – А именно: биться лбом об стенку, лезть в чужие разговоры, портить застолья, омрачать именины, вносить хаос в праздники, прослыть занудой. Все это и еще многое другое. Только ни в коем случае не следует сдаваться.

– Но меня же все возненавидят! – отбивалась она.

– Будет много хуже – тебя будут игнорировать – мрачно заметил Нищий.

– Боюсь, что я так не смогу – она все еще сопротивлялась.

– Думаю, что ты не сможешь иначе – сейчас голос Нищего был торжественен и проникновенен – И может быть придет день и один человек, а может даже и два человека тебя поймут и поверят тебе – закончил он.

– Как поверили мы – добавила я.

– Спасибо вам, друзья – тихо сказала Кассандра.

У меня мороз прошел по коже от того как она это сказала. Тогда я отвернулась, чтобы скрыть слезы и стала смотреть в морскую даль. Но то что я там увидела, мне не понравилось…

– Ой! Смотрите, что это? – закричала я.

Там, на дальнем краю волн, весь горизонт покрывала одна длинная черная полоса. Присмотревшись, мы увидели ряд огромных черных кораблей, от края и до края. Они и заслонили собой линию горизонта. Их было много, неимоверно много и они приближались. Мне стало страшно. На самом деле мне уже давно было страшно все эти длинные, равнодушные, бесконечные дни и ночи. А теперь мне стало еще страшнее.

– Черные – спокойно сказал Нищий – Это корабли ахейцев.

– Это – война – воскликнула Кассандра – Я знаю, она отвратительнее гидры и неотвратима как снег зимой, как воля богов, как…

– Молчи! – гневно прервал ее Нищий – Если надо будет, мы пойдем против воли богов!

Он стоял, этот смешной старик в рваном хитоне и старых сандалиях, этот поэт и философ, этот нищий телом и богатый духом маленький человек. Он стоял и грозил богам. И такая сила была в его словах, что страх, сковавший мне душу удушающим спрутом, отпустил меня. Нет, он не исчез, он отступил на один лишь шаг, но это незначительное отступление позволило мне вдохнуть полной грудью. Дальше я сама, подумалось мне… Нищий, разобравшись с богами, продолжал кричать Кассандре:

– … А ты, ты сделала все, что могла.

– Я же совсем ничего не сделала – воскликнула она – Ведь война уже идет. Пока еще не гибнут дети, еще не стонут женщины, лишившиеся своих близких, еще не горят дома. Но война уже здесь, я ясно это вижу, я слышу ее поступь, я чувствую эту ее мерзкую вонь.

И она упала на колени, закрыв лицо руками. Нищий подошел к ней, поднял и обнял, заслонив собой от зрелища черных кораблей. Я подошла, чтобы быть поближе к ним и он посмотрел на меня одобрительно, как смотрят на друга, стоящего рядом в “стене щитов” и защищающего твое открытое правое плечо. Потом он наклонился к Кассандре и сказал тихо и внятно выговаривая каждое слово:

– Не смотри туда, не надо! И не смей винить себя, ты слышишь, не смей! Ты уже совершила воистину великое дело – ты сделала самый первый шаг и, самое главное, ты не промолчала. Пройдут годы и кто-то сделает второй шаг, а потом еще кто-то и третий. Так и пойдет – шаг за шагом, шаг за шагом. Осторожно, не торопясь, возможно даже с оглядкой, но всегда, всегда – вперед…

Теперь он говорил не мне и не Кассандре а всем кто готов и еще не готов был слушать, от снегов Скифии и до песков Аравии, от Финикии и до Блаженных островов. Казалось. он обращается ко всей Ойкумене, защищая рыжую девчонку, взвалившую на свои худенькие плечи так много, слишком много. Он сказал:

– И может быть когда-нибудь, через сотни лет люди все же научатся слушать пророков… Или, просто научатся слушать.

Пока он говорил, черные корабли стали заметно ближе.