Недетские забавы

Как же хорошо. Утыкаюсь в его грудь и прикрываю глаза. Мне несказанно повезло с приемными родителями, да и вообще, детей в моем возрасте не забирают из детского дома. Это большая редкость. Все хотят малюток, а не подростков. Но мама говорила, что когда увидела меня, то сразу поняла, что я уеду с ними. Ее даже не смутил мой речевой дефект, это сейчас мы вообще не вспоминаем, а тогда я очень переживала и волновалась.

Мама выходит в коридор, вытирая руки о фартук. Блейд тут же выбегает и бросается в мою сторону. Хохочу, почесывая за ухом пса.

— Моя девочка приехала, — вижу, что глаза ее на мокром месте.

— Блейд, красавчик мой, — целую пса в макушку и иду в сторону мамы, прижимая ее седую голову к себе.

— Ты меня покормишь чем-нибудь вкусным? — шепчу ей в ухо, смеясь.

— Как чувствовала, что ты придешь навестить стариков, — улыбается женщина в ответ. — У меня твои любимые куриные котлетки.

Закрываю глаза в блаженстве и иду мыть руки. Блейд счастливо машет хвостом и идет по пятам. Скучала по этому задире. Скучала по дому.

Весь вечер шутим с родителями, ужин протекает максимально комфортно. Хотя, разве могло быть по-другому? Отец подшучивает над матерью, у них, конечно, своеобразная любовь. Когда мне было четырнадцать, я не понимала, почему папа никогда не говорит ласковые слова маме, не целует. А потом, когда мама попала в больницу с язвой желудка, он не ел и не пил все дни, ходил мрачнее тучи, ездил к ней каждый день в больницу и молча сидел рядом. Тогда я поняла, что любовь-то у них большая, просто не на словах. И только когда мама вернулась домой, я увидела, что он выдохнул. Словно снял груз с плеч.

Мне же Лешка почти каждый день говорит, как любит, какая я красивая, да и самая лучшая для него. Всегда приятно слышать такие слова от любимого мужчины, только вот сейчас словно пазл неполный, словно какой-то детали не хватает. Алексей несомненно прекрасный мужчина, только есть что-то еще. Кто-то еще. Совершенно другой, не умеющий говорить комплименты, мрачный, но такой горячий. Мужчина, в чьих руках я уже дважды теряла рассудок.

— Детка, сядь и отдохни, я помою посуду сама, — мама забирает тарелку из моих рук.

— Ты ужин готовила, а значит, я мою, — повторяю ее же правило, которое она придумала, когда приучала к чистоте в доме.

— Ой, ну ладно тебе, — целует меня в макушку.

— Мусь, сама садись и отдыхай, — шутливо приказываю. Женщина слушается и тут же садится, собирая крошки со стола в ладонь. Не может без дела.

Она смотрит на меня пристально и задумчиво, я не выдерживаю и спрашиваю:

— Что ты так смотришь?

— Да вот, думаю, что изменилось за это время в тебе, — пожимает плечами.

— А что-то изменилось? — удивляюсь.

Она отворачивается к окну, Блейд укладывает голову на соседний стул, выпрашивая взглядом колбасу, стоящую на краю. Она журит его и отправляет к отцу в комнату, умный пес обиженно покидает кухню.

— Алиска, ты другая, — выпаливает женщина. — Твои жесты стали другими, немного дерганными. С тобой все в порядке?

Тяжело вздыхаю и откладываю мыльную губку в сторону.

— Не совсем.

— Я и чую, что чехарда какая-то с тобой.

— Я просто немного запуталась, а распутаться не могу, — сажусь рядом с женщиной, вытирая руки о полотенце.

— С Алексеем поссорились?

— Дело не только в Леше, — беру зубочистку и нервно ее перекатываю между пальцев.

— А в ком? — смотрит прямо на меня, словно рентгеновским зрением.

— Помнишь, вы забирали меня из детдома, парень такой хмурый провожал взглядом, я потом тебе рассказывала, что хулиган был у нас, — начинаю рассказ.

— Такой, в серой ветровке, что ли? — память у мамы была отменная. — Который бежал за мной и просил, чтобы мы тебя не забирали. Умолял даже.

— Чего? — когда это он так делал.

— Да мы шли с отцом, помню, по коридору к вашей главной, а он мчался вслед за нами, все просил: «Алиску оставьте, не забирайте ее, оставьте». Такой потерянный был. Чего ты вдруг его вспомнила?

— Ты, наверно, путаешь его с кем-то, — отмахиваюсь от этой ерунды. — Не мог он так говорить.

— Ну как путаю, — всплескивает руками. — Высокий такой, с темными волосами. Брови угрюмо сведены.

Похоже на Федулова, ничего не понимаю. Со слов Павла он меня любил, только его действия всегда говорили об обратном. Теперь еще и мама говорит, как он умолял их.

— Так почему спрашиваешь про него? — она гладит меня по голове.

— Станислав Владимирович дал мне клиента, — зубочистка в руках ломается пополам, нервы ни к черту, — им оказался Павел, парень из детдома.

— Ничего себе, какая все-таки маленькая земля, — качает головой женщина. — А чего натворил? Преступником стал?

Слышу взволнованные нотки в ее голосе.

— Да нет, мусь, подставили его.

— Уверена?

— Мне кажется, что да, — отвечаю ей, а в голове четко слышу свой голос, который кричит: «Уверена!»

— Я верю в тебя, крошка моя, — целует много раз меня в щеку, — поможешь своему Павлу.

От фразы «своему Павлу» тело вздрагивает. Хочу снова спать, чтобы не думать о нем, а он как назло прочно сидит в голове. Его четкий образ и прямой взгляд. Как уверенно говорил в последнюю нашу встречу: «Моя!»