Недетские забавы

— Мне свиную отбивную, картошечки с луком, шефу передай, чтобы позажаристее была, — отвлекается на официантку, — И принеси-ка Мартель.

Официантка быстро записывает все, повторяя заказ, и уходит.

— Знаю, — кивает, уже направляя взгляд в нашу сторону, — Только подставляться я не хочу, Федулов. Какой мне резон идти на это? У меня с Ткачом более менее, могло, конечно, и лучше быть, но терпимо.

— Я заберу себе завод, поделим его. Два монополиста лучше, чем три, — уверенно отвечаю.

— Ты что-то путаешь, Паш. Монополист — он один. Не два.

Раздраженно откидываю вилку в сторону, Олег Викторович ловит мою нервозность, забирая себе право продолжить разговор. Злюсь на себя, раньше любые переговоры были моей стихией, мог договориться о чем угодно, а сейчас нервы сдают. Представляю, что ее нет рядом уже вторые сутки, и трясет всего. Какого черта так сложно все в этом блядском мире?

— Оба поможете мне выйти и убрать Ткача, я решу твой вопрос с липовым делом, — смотрит на меня Кристенко, — И твое попрошу закрыть, — направляет нож в сторону Мишурова.

— Это которое? Пожар на заправке? — заинтересованно смотрит на фсбшника.

— Оно самое.

— Что ж, это уже другое дело. Но и от половины заводика не откажусь, — гадко потирает свои руки.

Официантка приносит его заказ, откупоривает коньяк и разливает темно-коричневую жидкость по бокалам. Осушаю залпом, не морщась. Не могу вынести этот день. Ситуация не меняется, легче не становится. Только еще больше загоняюсь, представляя в самых страшных картинках, как Минаевские руки трогают ее нежную кожу. Скулы сводит судорогой от того, как сильно я сжимаю челюсть, в попытке не завыть от боли. Все обострилось в разы. Устало провожу пальцами по глазам, потирая их и сдерживая слезы. Я реально с этой девчонкой стану тряпкой. Просто устал бежать за ней, искать ее, не хочу и не могу без нее. Верните мне любимую женщину, и я откажусь от всего, что имею.

Какой смысл существовать, если еще будучи подростком я сделал ее причиной для того, чтобы жить? Все всегда крутилось вокруг нее, все мои действия были направлены на то, чтобы быть с ней. Я даже бизнесом стал заниматься, потому что хотел прийти к ней состоявшимся и успешным мужчиной, а не хуй пойми кем. Для самого себя мне ничего не нужно было никогда.

Да, я зависим от нее. Наверно, психологи посчитают, что у меня явно есть проблемы. Да я и не отрицаю, но менять ничего не собираюсь. Я мечтал почувствовать хоть раз любовь, когда оказался в детдоме, выброшенный и забытый. Искал эту чертову любовь везде и нашел только в ней. Теперь держусь за это чувство так крепко, как только могу.

Да, больная такая любовь. Зато самое сильное и прекрасное чувство, что есть в моей жизни.

— Мы будем брать штурмом дом? — устало сиплю.

— Да куда ты торопишься. Все сделаем тихо, с Ткачом нужно деликатно. Нужны переговоры, для начала, — Кристенко откусывает розовый кусок форели, смачно причмокивая. А меня от любой еды мутит. Стресс сказывается.

Осушаю второй бокал.

— Я не смогу еще сутки продержаться. Могу делов наделать, — честно признаюсь.

— Давай я тебя в КПЗ посажу. Отсидишься, подумаешь обо всем.

— Хорошая идея, — поддакивает Мишуров.

Юмористы хуевы. Мне не смешно.

— Парень, послушай, мы все прекрасно тебя понимаем, — Мишуров делает лицо серьезным, — Несмотря на то, что мы все тут серьезные дядьки, любовь для нас также важна. И твоя пока жива, ходит, ест, спит. А моя умерла. У тебя хотя бы есть шанс быть с ней. А у меня только один вариант, это туда, — поднимает глаза к потолку.

Да, Алиска говорила, что его жена умерла от рака.

— Согласен. Моя жена, бывшая, хоть и жива, но рядом тоже нет. Разлюбила. Так что у тебя есть все шансы наладить жизнь, она жива и любит тебя, — Олег Викторович делает жадный глоток, причмокивая.

Блять, они правы, безусловно. Я тут растекся как кусок дерьма, жалея себя. Просто чертовски устал бороться за наше с ней счастье. Чертовски устал, каждый раз упускать ее из рук.

— Что делать то будем?

— Для начала перестань глушить боль в алкоголе. Нужен чистый разум, — Кристенко откидывается на спинку кресла, — Чтобы ты вышел на диалог с Ткачом. Иди с повинной. Он ждет твоего покаяния.

— Сука, может на колени еще встать? — истерически хмыкаю.

— Если понадобится, то встанешь.

А я не сомневаюсь, что Ткач не упустит шанса поглумиться. Захочет унизить меня максимально, втоптать в грязь. Что ж, если такова цена любви… То я согласен.

Глава 40

Наши дни.

— Я заметила вы совсем ничего не съели. Такой молодой и красивой девушке не стоит голодать, — Тамара бесшумно подходит к моей кровати и ставит на тумбочку поднос с ароматным пловом. Желудок стягивает от голода, все-таки она права, я сегодня не притронулась к еде. И это не было протестом, просто не хотелось.

— Спасибо, — благодарю женщину.

Она кивает, отходя к двери, но останавливается. Мешкается, хочет что-то сказать, но видимо отец приучил не говорить пока не разрешат.

— Говорите, Тамара, — стараюсь улыбаться. Женщина уж точно ни в чем не виновата, и спускать на нее всех собак я не собираюсь.