Недетский переполох

М ы ш к и н. Ну… (разглядывает фото). Могу сказать, как профессионал своего дела, что явных элементов редактирования и обработки здесь нет. У девушки на фотографии на удивление гармоничные пропорции. Прямо древнегреческая богиня!

Е л и з а в е т а (нервно). Да брось ты! Ты не видишь элементарных вещей. Ну, посмотри. (Водит пальцем по фотографии.) Таких идеальных пропорций не бывает в природе: ноги явно удлинённые, талия – видно невооруженным глазом, что сужена… а грудь? Ха! При таком хрупком каркасе, природа не может наделить женщину такой тяжелой ношей.

М ы ш к и н. Ну хорошо. Будь даже эта фотография изменена, при чем здесь, спрашивается, я? Я создаю рисунки для детей, а не для взрослых. И, в конце концов… ты что, ревнуешь меня к этой нимфе?

Е л и з а в е т а. Хватит. Отношения выясним потом. (Пытается сменить тему.) Нужно узнать, каким образом фотография обнаженной женщины оказалась в издательском доме детского журнала. Кому пришло в голову принести ее сюда? Это же святилище! Сюда же родители ходят с детьми!

М а р и н а. Нет, лучше не нужно. Не стоит раздувать из этого скандал. Верно, Лизка, твое рассуждение было: наверняка это обронил какой-нибудь рассеянный подросток. И давайте закроем на этом тему.

Е л и з а в е т а. Хорошо, что мы на нее наткнулись раньше кого-либо другого.

М а р и н а. Не мы, а ты. Меня в это не вмешивай.

Е л и з а в е т а. Представляю, какой скандал разгорелся бы, если бы на нее наткнулся кто-нибудь из родителей. Этакая брюзгливая мамаша с откормленным до второго подбородка малышом. Такие женщины страсть как не любят худых.

М ы ш к и н. Да-а… Накрылась бы тогда наша контора.

Е л и з а в е т а. Да! Особенно твоя «контора».

М ы ш к и н. Да тише ты! Я пошутил насчет закрытия издательства.

Е л и з а в е т а. Не смешно. Мы все остались бы без работы… Нужно выяснить, кто выронил или намеренно подбросил эту мерзость и наказать!

М а р и н а. Еще раз предлагаю закрыть эту тему.

М ы ш к и н. Согласен. А вот фотографию я оставлю себе.

Е л и з а в е т а (напряженно). Нет! Фотография послужит уликой, вещественным доказательством. Она останется у меня, пока все не выяснится.

М ы ш к и н (дразнит ее). Ну а потом? Я могу ее забрать?

Е л и з а в е т а. Нет! Она отправится в мусорное ведро – где ей и место! Так. (Она сделала лицо как у следователя.) Для начала давайте выясним, когда она здесь оказалась.

Г а л и н а. А давайте допросим Люду – она как раз сейчас на этом этаже убирает. Она ведь наверняка убиралась накануне.

Е л и з а в е т а. Точно! Люда нам сейчас все и расскажет. (Зовет уборщицу, выглянув из-за двери.) Люда! Иди-ка сюда.

М ы ш к и н. Вы выясняйте, а я пошел работать.

Е л и з а в е т а. Ага! Попался! (Останавливает у двери.) Значит, фотография принадлежит тебе? Поэтому так и норовишь удрать? (Зовет повторно.) Люда!

М ы ш к и н. Лизонька, ну зачем ты заставляешь меня повторяться? Ну не я это обронил, не я.

Е л и з а в е т а. Ты просто боишься потерять работу… Но не беспокойся. Я не собираюсь докладывать об этом кому-либо. Хотя, ты мог нас подставить.

Входит Л ю д а – пожилая женщина.

Л ю д а (с одышкой). Здравствуйте! Доброе утро! Простите, простите. Я в трехсотом была.

М а р и н а. Доброе.

Г а л и н а. Здравствуй, Люда.

Е л и з а в е т а. Смотри-ка, Люда, мы нашли это у главного входа.

Л ю д а. А что там? (Смотрит на фотографию.) О Господи! Простите, я, ей-богу, не заметила. Сейчас выброшу, дайте.

Е л и з а в е т а. Мы не для этого тебя позвали сюда… (Шагает.)