Недетское кино

Несколько часов, пока он насиловал Лену, пролетели для Иваныча незаметно. И сейчас, развалившись в кожаном кресле, он ощущал себя полностью удовлетворённым. Не было у него ни сострадания, ни жалости, ни угрызений совести. Он был уверен, что всё сделал правильно и с точки зрения бизнеса, и с точки зрения понятий. А то, что отодрал девку, так это нормально, ей ещё и не такое предстоит, да и кто узнает, ведь она вякать не станет, пожалеет своего лоха и мамашу. Ну и, конечно же, будет что вспомнить. Уж позабавился он с этой киской по полной программе. Что-то она там затихла, забеспокоился Иваныч, и бросил взгляд в сторону дивана, где свернувшись калачиком лежала Лена.

– Ты жива там?… – она даже не шелохнулась. – Ну не хочешь отвечать и не надо. Скажи спасибо, что не отдал тебя моему быдлу на растерзание. Они бы тебя не пожалели. Драли бы так, что кровью бы умывалась. Я их знаю. – Иваныч отхлебнул сразу полстакана виски и продолжил свой монолог. – Вот ты спрашиваешь – зачем, да почему – а я тебе отвечу – бизнес. И в этом бизнесе ты оказалась вещью, которую дорого продали. Так бывает. Но не грусти. Всё будет хорошо. Поедешь к дяде Монти, и он тебя научит такому, чего ты ещё не умеешь. Видала, что эта сучка вытворяет?

Он встал со своего кресла, взял со стола ноутбук и поставил его на диван, рядом с Леной. Зашёл к ней со спины и приподнял мешок, скрывающий лицо. Лена с трудом приподняла слипшиеся от высохших слез веки и яркий свет больно резанул по глазам. Постепенно размытые силуэты стали проявляться и на экране ноутбука она увидела кадры из фильма, который в Венгрии снимал Андрей.

– Откуда это у вас? – чуть слышно спросила Лена.

– Это мой фильм, – гордо ответил Иваныч, – правда красиво? Хочешь в таком сниматься?

Лена закрыла глаза и опустила голову, но стоящий за спиной мучитель схватил её за волосы и заорал:

– Нет! Смотри! Привыкай! Скоро на её месте будешь ты. Представляешь, сколько у тебя будет мужиков. А то всё Андрей, да Андрей. А со мной тебе понравилось? Скажи честно, понравилось?

Иваныч отпустил её волосы и провёл пальцами по шеё, стараясь быть максимально ласковым. Лена резко повернулась, и что есть силы впилась зубами в его руку.

– Ах ты, тварь! Я с тобой по человечески, а ты…

Он уже замахнулся, чтобы ударить её, но в это время раздался стук в дверь.

– Повезло тебе, гнида, – грубо сказал он, сжимая прокусанную руку. Потом сплюнул сквозь зубы на пол и снова натянул Лене на голову мешок. – Кто там припёрся? Заходи!

В дверь просунулась голова охранника:

– Сергей Иванович, всё готово. Можно грузить.

– Хорошо. Начинайте.

В комнату вошло несколько человек в белых халатах. Двое занялись раскладыванием каталки и установкой на ней аппарата с капельницей. Третий подошёл к лежащей на диване Лене и увидев, что у неё связаны руки, обратился к Иванычу:

– Я могу её развязать? Мне нужно сделать укол.

– Попробуй, – злорадно усмехнулся тот, сжимая кровоточащую руку.

Затёкшие руки совершенно не слушались и лежали вдоль тела, как ватные. Даже если бы Лена и захотела сопротивляться, она бы не смогла. Двое санитаров крепко держали её, один за плечи, другой уселся на ноги. Доктор нащупал вену и мастерски ввёл иглу. Жидкость в шприце побагровела, смешавшись с кровью и начала медленно проникать внутрь. Лена почувствовала, как начали растворяться звуки и меркнуть краски, наконец, все исчезло, и только яркое пятно от лампочки все ещё светилось перед глазами, но вскоре погасло вместе с остатками сознания.

– Ну всё, – деловито сказал доктор, упаковывая в чемоданчик свои принадлежности, – можно спокойно транспортировать.

– И она не очнётся? – спросил Иваныч.

– Гарантирую как минимум десять часов здорового сна.

– Ты должен мне гарантировать, что после этого «здорового сна», с ней ничего не случиться. А то сам вслед за ней полетишь.

– Не переживайте, Сергей Иванович, – трусливо залебезил доктор, – через сутки будет как огурчик. Я подобрал щадящую дозу.

– Смотри мне, чтобы этим огурчиком потом не подавился. Всё, валите! Как прилетите, дайте знать.

Вроде бы всё шло по плану. Оставалось уладить дела с Димой и Андреем, но это смущало Сергея Ивановича меньше всего. Сломать этих двух тюфяков не представляло никакого труда. На телефоне было больше сотни их не отвеченных звонков. Приблизительно через два часа охранник сообщил из аэропорта, что груз на борту и самолёт благополучно взлетел. Теперь, когда главный вопрос решён, можно было поговорить и с ними.

– Что ты мне телибонишь бесконечно, – грубо и без приветствия начал Иваныч разговор с Димой, – я же тебе вроде бы русским языком сказал – не совать свой поганый нос в мои дела.

– Сергей Иванович, но ведь это подло с вашей стороны…

– Что ты знаешь о подлости, сынок? Передай своему режиссёру, что я в одностороннем порядке расторгаю с вами договор. Я не знаю кто вам насвистел о моих планах, но я это выясню. Так вот, хочу вас предупредить – одно ваше лишнее слово, и вам конец. Надеюсь ты понимаешь, что я не шучу?

– Понимаю, – насторожено ответил Дима, – но мне кажется, что уже поздно…

– Что значит поздно?