Недеццкие сказки для перешкольного возраста

Драконья туша, будто пропеллер с тряпичными крыльями, вращаясь, ударилась оземь, несколько раз перевернулась и бесформенной грудой замерла посреди поля.

Читер, блять. — Выдохнул дракон и издох.

* * *

Пир во славу Раша длился трое суток. Король несколько раз подходил к нему и всячески намекал, что неплохо бы жениться на королевской дочке. В зависимости от степени подпития аргументы были разными. Поначалу его величество клялся и божился, что заприметил Раша сразу, а не выбирал с драконом биться, потому что загубить такого знатного жениха не хотел. Позже пытался аргументировать свое предложение тем, что не каждому целая принцесса в жены выпадает, да еще и не целованная. Напившись же до соплей и рыдая на груди у рыцаря, наконец, признался, что его душит жаба за породистых коней.

В ответ на это Рыцарь Раш, не менее пьяный, но более пафосный, налил вина в кубок и произнес тост:

— Почтенное собрание, я поднимаю этот бокал за то, чтобы каждый из здесь присутствующих в своей жизни смог победить дракона.

Присутствующие одобрительно загудели, но Раш поднял руку ладонью вперед, прося тишины.

— Победить дракона в себе, — продолжил он. — Дракона, который может задушить самый благородный порыв, а некоторых и довести до смерти. Дракона, который будучи мелким, может показаться неопасным, но вырастая, сможет затмить собой всё и задушить в вас всё человеческое. Дракона, имя которому «жаба».

Гости разразились аплодисментами, а рыцарь наклонился к королю и тихо сказал:

— Не переживайте, ваше величество. Возьму у вас, как и просил в самом начале, новые латы, доброго коня, да хороший меч из вашей коллекции выберу.

Король расплылся в довольной улыбке человека, которого должны были ограбить в темном переулке, но видя насколько жертва бедна, отпустили, дав с собой денег на одежду поприличнее.

* * *

В сверкающих латах, на лучшем коне, нашедшемся в королевских конюшнях, с притороченным к поясу шикарным мечом рыцарь Раш выезжал из ворот замка. Король наблюдал за его отъездом из окна своего кабинета.

— Одного в толк взять не могу, — пробормотал король, обращаясь то ли сам к себе, то ли к дочери стоявшей рядом. — Почему он дракону кричал, что девственницы кончились?

— Да кто ж их, рыцарей без страха и упрека, разберет-то, — ответила принцесса и стыдливо покраснела.

* * *

Где-то на опушке волшебного леса, напевая фривольную песенку, фея смазывала АК-47. Нужно было успеть подарить его Золушке до того, как мачеха и злые сестры вернутся с бала.

Свинское дело

— Так, стопэ! — Нуф-Нуф поднял лапку, призывая братьев помолчать, — фея сказала, что вот эту штуку, — постучал лапкой по железному кругляшу, — нужно прикопать на тропинке к домику, метров за сто. А значит, никуда мы ее перепродавать не будем.

Будучи младшим из братьев и проигрывая им в габаритах, Нуф-Нуф отличался какой-то несвинской тягой к решению любых конфликтов агрессивными методами. Именно он нашел фею, и красочно расписав все невзгоды, которые свалились на него и братьев, уговорил поделиться с ним одной единственной противопехотной миной и объяснить, что нужно сделать для того, чтобы устройство сработало.

Старшие же были более трусоваты и склонны к мирному решению конфликтов, даже если это было не в их пользу. «Тише едешь» — обычно говорил Наф-Наф, «Дальше будешь» — подхватывал Ниф-Ниф. А еще, в некоторых ситуациях, например, после очередного визита волка, отдав ему причитающееся, старшие братья могли хором сказать «Нас ебут, а мы крепчаем». Младший же предпочитал другую интерпретацию: «Все что нас не убивает — делает сильнее».

Мысль Наф-Нафа о том, что мину можно продать, а на вырученные деньги откупиться от волка, подхватил Ниф-Ниф. Но Нуф-Нуф был непреклонен. Как показывала практика, волк обязательно возвращался за «добровольными пожертвованиями на недобровольной основе».

— Страшно же, — говорил Наф-Наф. — А вдруг не сработает. Нам тогда точно хана. Волк нас живьем съест. А так хоть месяц спокойно поживем.

— Так и будем жить от месяца к месяцу, работая на какого-то серого урода? — Нуф-Нуф выдержал паузу, и видя, что никто не стремится спорить, продолжил: — Ты думаешь, мне от феи противопехотная мина запросто так досталась?

Братья канючили и причитали до самого вечера. Ниф-Ниф уговаривал, рассматривал вслух варианты развития событий, которые, по его мнению, как один оборачивались неприятностями. Наф-Наф же давил на жалость, расписывая, на что способен волк, если его ослушаться. Все это только больше злило Нуф-Нуфа, добавляя ему решимости.

— Братцы, мы уже лишились двух домов. Вас это не пугает?

— Так это ты ж ему отказался деньгами платить. Вот он тебе дом и сломал, — возразил Ниф-Ниф. А в моем домике, сказал, что только до весны поживет. А потом опять в лес уйдет. Потому что ему в лесу привычнее.

— Ты сам-то в это веришь?

— Тут потерпеть-то, до весны… — канючил Наф-Наф.

Нуф-Нуф, рисовавший маскировочные полоски вдоль лица, отложил комок грязи в сторону и сказал раздраженно:

— Были б мы не от одной свиноматки, плюнул бы давно. Да жалко ж вас, дурачков.