#Недо_сказочки

– А может быть, идеи это проекция личности на плоскость, и чем более многогранна человеческая суть, тем более сложной и интересной выйдет картинка?

Мистер Грей поправил полы серого пиджака. Кажется к этому образу еще добавить шляпу, и вышел бы отличный образ мафиози пятидесятых годов. Этакий Большой Аль, прячущий за мягкой улыбкой и внимательным взглядом безжалостный расчёт.

– Ещё я размышлял долгое время о том, что душа может быть похожа на призму. Как в школьной программе– стеклянная пирамида, разрезающая своими гранями полотно белого света на ленты радуги.

Дерек посмотрел в камеру, в глазах – вопрос, губы чуть скруглены, будто он выговаривает букву «о». Самый известный писатель Америки заслонил собой сомнамбулически застывших зрителей. Их пустые глаза и трясущиеся руки никто не заметил. Никто кроме меня.

Телезрители увидели лишь обаяшку писателя, затмившего своими речами знаменитого Барни Хила.

Свет софитов, тихий шум аппаратуры, и голос, этот голос… Мои уши зажаты, голова стиснута холодными руками, но он все равно звучит у меня в мозгу, хрипловатый, манящий в трясину безумия.

– А если вы верите в Бога, – продолжил Дерек, – то можно вспомнить о том, что Господь вложил в каждое своё детище искру. Возможность творить. Это его высший дар.

О религии рассуждает, теолог чертов! Голова гудит. Когда же это все закончится?

– Даже ангелы, говорят, лишены подобной способности. Люди же – возлюбленное создание Божие. Они подобны Творцу по своей природе.

Он что-то еще говорил, господи, как же у меня заломило шею, потом отошел от камеры и сел на свое место.

Ведущий выпал из оцепенения и кое-как дотянул съемку до конца – задавал вялый тон беседы, мямлил и бубнил. Зрители вели себя так же. Печально аплодировали, жвачно улюлюкали. А Дерек был звездой – так и сыпал шутками на право и налево.

Ах, Дерек-Дерек, кажется ты попался.

Мистер Грей вышел в гримерку, наскоро стер с лица пудру, которой его запылили штатные визажисты, и довольно щурился, глядя в подсвеченное со всех сторон зеркало.

Да, он неплохо сохранился, вполне сносно для своего возраста.

      Мужчина вышел из студии, ласково кивнув узнавшему его охраннику. Я – тенью за ним.

      Вечерний Нью-Йорк уже засверкал мириадами лампочек, толпы текли по его широким улицам, распадаясь на ручейки, кое-где уходящие под землю в глубинные воды, метро Большого Яблока.

До отказа заполненный вагон, давка, премерзкие запахи – всё это обычно действует угнетающе. Однако наш писатель был бодр и весел, его не брала ни ветреная погода на улице, ни хмурые лица попутчиков здесь под землей.

Дерек Грей снимал скромные трехкомнатные апартаменты со своей семьей: женой-домохозяйкой и двумя кукольно-красивыми дочками, младшей тогда едва исполнилось пять.

Не теряя благодушного расположения духа, мистер Грей добрался до дома. Лифт отвез его тучное тело на восьмой этаж, где со скрипом распахнул двери, выпуская литератора на темную лестничную площадку.

– Опять перегорела, – буркнул Дерек, отыскивая в кармане ключи.

Я – за его спиной.

Дверь скрипнула и открылась во внутрь.

От дома, где есть дети обычно ожидаешь криков и визгов; бросающихся на шею любому гостю, а особенно папе, маленьких, пахнущих карамельками тел, веселых кудряшек, смешных песенок и совсем не обидных дразнилок.

Ничего этого.

Тишина.

Дерек даже не сообщил о себе, не включил свет. Никакого «Милая, я дома!» или «Папочка вернулся».

Мы вместе прошли в квартиру.

В гостиной на диване – его жена, у ее ног – младшая дочь, с машинкой в руках. Старшая – в кресле, с раскрытой книгой. Голова опущена, и могло бы показаться, что девочка читает. Но у всех троих закрыты глаза.

Будто они уснули.

Будто кто-то нажал невидимую кнопку «стоп».

Я вежливо кашлянула, проявляясь. Поздоровалась и представилась, глядя на ошалевшего писателя. Чётко по протоколу.

– Здравствуйте, мистер Грей.

Мужчина кивнул, сделал шаг назад, его округлившиеся глаза нервно забегали.

– Я Алишия Уильямс, редактор. Вы обвиняетесь в наглом и многократном плагиате чужих идей, фантазий и снов. Кроме того, вы украли слишком много энергии.

– П-п-п-ростите?

– Не прощу. Вы будете вымараны из истории Земли как глупая опечатка.

Жаль всё-таки, что мир о нём никогда не вспомнит. Хорошие книги писал, нечего сказать, хорошие. А человечишко он был так себе.

Железная звезда

– Билет на Железную Звезду. Взрослый.

– Двадцать кредитов. Когда возвращаетесь? На какое число заказать обратный шаттл?

– В один конец, пожалуйста.

Я поймала сочувствующий взгляд густо накрашенных глаз кассирши, успокаивающе улыбнулась и поплелась в зал ожидания.

Вечный сквозняк и дымный, смолистый запах. Что-то вроде пропитки для шпал, так пахнет там, куда я направляюсь. Звезда – планета-завод. Сталелитейная промышленность поработила эту небольшую человеческую колонию, поглотила, растоптала, замучила.

Если я скажу вам, что на планете весом пять секстиллионов тонн всего два ресторана, один кинотеатр и три миллиона перерабатывающих предприятий, вы сможете представить себе этот размах.