Недобитый

Тем временем на берегу две ватаги неслабых ребятишек поспешно вытягивали из воды канаты, наваливаясь на них богатырскими телами. Демы, поняв, что дело пахнет керосином, попытались освободиться от крючьев, но безуспешно. А еще на их психику негативно действовало зрелище разгорающихся сотен факелов. Они не помещались на тонкой полоске пляжа — большая часть огней осталась в лесу, зловеще просвечивая через голые кусты и деревья.

Когда галеры уткнулись в мель, Дирбз зычно потребовал от экипажей сдаться, в противном случая угрожая умертвить их с невероятно унизительной жестокостью.

Наверное, демы понимали, что ничего хорошего их при любом варианте не ждет. Но морально трудно идти в бой против тысячи воинов, если тебя прикрывает всего лишь тридцать восемь товарищей. Играть в "триста спартанцев" никто не захотел — сдались все, лишь несколько, скинув доспехи, бросились за борт, пытаясь уйти вплавь. Некоторых поймали, остальные затерялись в темноте. Моржами они не были, а воды зимние — далеко не теплые.

У нас, разумеется, не было тысячи бойцов. Но враги этого не знали, а сделать факел из бересты, зажечь его и оставить в лесу — несложно. Издали в темноте не понять, что там в зарослях: просто огонь, или огонь в руке.

Три струга захватили без проблем — абордажем с лодок. Сопротивления там не встретили так как суденышки болтались на якорях без команд. На четвертом демы были и, к сожалению, сумели уйти, скрывшись в темноте.

Озеро большое, берега его извилисты, много островов, за которым можно целый флот можно спрятать. Погоню устраивать не решились — не зная водоем, скорее на скалу в темноте налетишь, чем добьешься успеха.

Пленников не тронули. Разве что рожи начистили для порядка. Все помнили мой приказ, и даже много чего повидавший епископ не мог ночью спать, мучаясь кошмарами: боялся, что я замыслил что-то совсем уж противное абсолютно всем богам, в том числе и темным, для чего не только живые требуются, но и мертвецы.

На все намеки и прямые вопросы я продолжал отмалчиваться.

* * *

Река, вытекающая из восточного озера, была широкой, глубокой и ленивой, но при этом, парадокс — стиснутая скалами почти на всем протяжении. Куда ни глянь — кручи и обрывы, тянущиеся на небольшом удалении от берегов или подступающие вплотную к воде. Но при этом ни перекатов, ни водопадов, ни опасных валунов. Типичный равнинный плес на всем протяжении, что резко контрастирует с рельефом.

Но мне сейчас плевать на геоморфологические загадки. Ландшафт способствует подлым замыслам — это главное и единственно интересное.

Стыдно признать, но галера демов вдребезги разнесла все мои и без того скудные представления об античных и средневековых кораблях. Я смутно помнил, что гребные суда с одним рядом весел назывались униремы, с двумя — диремы, с тремя — триремы. У римлян вроде доходило до пентирем — пять этажей. Но некоторые исследователи считали это преувеличением — верхние весла окажутся чересчур тяжелыми и длинными. Слышал мнение, что даже бирема это вымысел — не было таких и не могло быть, а древние авторы, их описывая, попросту врали, или ошибались.

Не могу понять: на чем же ходят демы? Со стороны посмотреть: бирема. Два ряда весел в шахматном порядке. Но загляни внутрь: одна гребная палуба, просто каждая вторая лавка приподнята и немного нависает над передней. Хитрая унирема? А зачем такие сложности?

На тех веслах, что внизу, сидело по два гребца. На тех, что повыше — по три, причем самых крайних там часто меняли, для чего на кораблях имелся небольшой резерв рабской силы. Как ни странно, но за самочувствием невольников следили: их кормили не деликатесами, но и не впроголодь; оказывали медицинскую помощь, освобождая больных и покалеченных от работы; плетями наказывали провинившихся, но нечасто подгоняли лишним рукоприкладством; и вообще не заставляли выкладываться на износ. При возвращении на юг переводили на берег, в бараки на обширной огражденной территории. Там можно было вволю размяться, отдохнуть от цепей и даже получить удовольствия от общения с рабынями, которых приводили хозяева, желающие получить от своей собственности сильное потомство. А от кого его брать, если не от крепких мужчин? Другие на галерах не задерживались.

Но назвать их существование сносным нельзя. Большая часть жизни протекала на ужасающе тесной гребной палубе: двадцать весел с каждой стороны в два полуяруса. В затылок упираются грязные ноги нависающего ряда элитных гребцов, спину выпрямить невозможно, солнца почти не видишь, дышишь воздухом спертым от вони застарелого пота и нечистот, монотонно совершаешь одни и те же движения, напрягаясь при каждом из них. Отключаешь при этом мозг, все мысли лишь об одном — не выбиться из ритма. Иначе все — конец. Твое весло зацепится за соседнее, там от неожиданности дернутся, тоже зацепят кого-то, и пойдет гулять цепная реакция разрушения ритма по всему борту. Галера потеряет ход, развернется поперек курса. Вот тогда и появятся плети — виновных найдут или назначат быстро.