Недобрая старая Англия

Надежда оказалась призрачной. Оскар Уайльд и предположить не мог, как тщательно его враг подготовится к процессу. Перед судом Куинсберри нанял частных детективов, которые методично прочесали весь Вест-Энд, отыскали рестораны и номера, где Уайльд встречался с друзьями, перетрясли грязное белье. Собранную информацию они изложили в 19-ти параграфах, которые обрушились на драматурга в апреле 1895 года. Примечательно, что в заключительных параграфах упоминается и «Портрет Дориана Грея», изображающий «чувства и страсти неких особ с содомитскими и противоестественными наклонностями».

На суде Куинсберри изображал из себя заботливого отца, который печется о нравственности сына и желает прервать его связь с порочным писателем. Злым гением процесса стал Эдвард Карсон, адвокат Куинсберри. Карсон учился с Уайльдом в Тринити Колледже, так что хорошо помнил слабые места своего противника и сразу поймал его на лжи, когда Уайльд занизил свой возраст (разница в возрасте между Уайльдом и его молодыми друзьями была одним из аргументов обвинения). К своей задаче Карсон подошел со всей тщательностью. Он изучил переписку Уайльда и Дугласа, выяснил всю их подноготную, собрал все сплетни — кто из их круга привлекался к ответственности за непристойные действия, за кем водится любовь к женским платьям, у кого на квартире проходят «оргии самого неприличного свойства». Досталось Уайльду и за общение с выходцами из низов. Разве пристало знаменитому писателю фамильярничать с лакеями и официантами? Наверняка это неспроста.

Поскольку Уайльд был звездой современной литературы, Карсон вновь и вновь возвращался к его произведениям. Пожалуй, ни один критик не разбирал их так досконально и с такой злобой. Главным оружием Уайльда оставалась ирония. Тогда как Карсон пытался доказать, что искусство неотделимо от нравственности, Уайльд разграничивал эстетику и мораль, при этом тонко высмеивая своего оппонента. Вот один из их диалогов:

«К.: В предисловии к „Портрету Дориана Грея“ вы пишите: „Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все“. Таковы ваши взгляды?

У.: Да, это — мои взгляды на искусство.

К.: По-вашему, получается, что хорошая книга это та, что хорошо написана, какой бы безнравственной она ни была?

У.: Да, если она вызывает чувство прекрасного — самого высокого чувства из всех доступных человеку. Если же она плохо написана, то вызывает отвращение.

К.: Извращенный роман тоже может быть хорошей книгой?

У.: Я не знаю, что вы подразумеваете под извращенным романом» [51].

Писатель так и сыпал афоризмами. «Я не спрашиваю людей об их возрасте, это слишком вульгарно», — отвечал он на расспросы о том, сколько лет было его компаньонам. Когда его спросили, целовал ли он парнишку, разносившего блюда на одном из приемов, Уайльд возмутился: «Как можно! Он был такой заурядный!» Но Карсон настаивал на том, что его клиент обвинил Уайльда справедливо, и ему было чем подтвердить свои слова. Уже на первом судебном разбирательстве Уайльд потерпел фиаско.

Теперь и адвокат, и все знакомые советовали ему бежать до начала следующего процесса, в котором Уайльду уготована была роль подсудимого. Поскольку слова Куинсберри подтвердились, Уайльда обвиняли в непристойных отношениях с мужчинами по той самой «поправке Лабушера». У него оставался один день, чтобы покинуть страну. Полиция терпеливо дожидалась, когда же он отчалит во Францию, но Уайльд засиделся в отеле «Кадоган» вместе со своим самым близким другом Робби Россом и братьями Дугласами. 6 апреля он был взят под арест и помещен в тюрьму Холлоуэй, а 26-го начался его первый уголовный процесс.

Уголовный процесс Оскара Уайльда. Рисунок из журнала «Иллюстрированные полицейские новости». 1895