Недобрая старая Англия

— Он не вмешается, даже если будут кричать. Ведь если полицейский станет вламываться в дом каждый раз, как услышит громкий женский крик, он будет присутствовать при родах не реже доктора. Раз уж девушка попала в дом с дурной репутацией, на помощь ей не придет никто, так что ее можно насиловать в относительной безопасности» [41].

Лондонцы судачили о борделях, оборудованных комнатами с мягкими стенами, чтобы не слышны были стоны несчастных жертв. Но, как заявила владелица борделя в Западном Лондоне, такие меры предосторожности были бы излишними. В ее доме толстые стены, на полу постелено по два ковра, а на окнах ставни и тяжелые шторы. Звукоизоляция идеальная. Девчонка может себе хоть голос сорвать, никто ничего не узнает. «Но разве вы сами не вмешаетесь, если услышите крики девушки?» — поинтересовался Стэд. — «Ведь я могу ее и убить». «Ну что вы, — отмахнулась от него хозяйка, — с какой стати вам ее убивать? А так делайте, что хотите».

Помимо владельцев борделей, в бизнесе участвовали и врачи с акушерками. Дело в том, что англичане отличались педантичностью. И если клиент требовал от сводника девственницу, она должна была явиться со справкой, подписанной врачом или акушеркой. На слово девочкам не верили. Ходили слухи о нечистых на руку акушерках, которые подделывают справки или же учат малолетних проституток разным трюкам, как выдать себя за девственницу. Знакомство начинающих проституток с акушеркой не ограничивалось первым обследованием. В случае серьезных повреждений девушек вновь привозили к ней уже на лечение. Кроме того, акушерки делали аборты.

Расценки на малолетних варьировались от 5 до 40 фунтов. По словам двух сводниц, посуливших Стэду 9 девственниц, если клиент платил девушке 5 фунтов, они оставляли себе 1 фунт. В некоторых случаях они могли прикарманить всю выручку. Например, за некую Нэнси клиент заплатил 10 фунтов. По мнению сводниц, Нэнси была совсем дурочкой и тут же растранжирила бы деньги, накупив себе уйму одежды. Естественно, родители и хозяева сразу бы догадались, что дело неладно. Поэтому сводницы оставили деньги себе, а девушке подарили шляпку, платье и пару туфель. Это для ее же блага!

Выступая в роли богатого распутника, Стэд договорился, чтобы ему привезли двух девственниц. Но вместо разврата девушек ждали дотошные расспросы журналиста. Одной из них уже исполнилось 18. Ее отец умер, мать запила, а сама она служила помощницей повара в отеле. Как заявила девушка, она знала, на что идет, и была полностью готова пасть. За ее услуги сводницы пообещали ей 2 фунта 10 шиллингов. Боли она не боялась и, кроме того, была уверена, что не забеременеет, потому что «после первого раза не беременеют». Во время беседы она успокаивала себя, повторяя, что честных девушек все равно почти не осталось. Второй оказалась милая, хотя и простоватая, девушка 16 лет. Ее отец был сумасшедшим, мать работала уборщицей, сама она подрабатывала шитьем, за что и получала 5 шиллингов в неделю. За потерю девственности ей посулили 2 фунта. Состоялся следующий диалог:

«Стэд: Послушай, если я соблазню тебя, ты заработаешь 2 фунта, но в таком случае потеряешь девственность, согрешишь, запятнаешь свою репутацию. У тебя может родиться ребенок, на которого придется тратить все жалование. Но если ты откажешься, я дам тебе 1 фунт. Что ты выбираешь?

Девушка: Пожалуйста, сэр, я согласна, чтобы вы меня соблазнили.

Стэд: Но тогда тебя ожидает боль, и распутство, и стыд, и падение. Ты можешь даже закончить дни на улице — и все это из-за одного фунта?

Девушка (в слезах): Да, сэр, мы очень бедны» [42].

Их этих двух девиц сенсации не сделаешь, ведь они приехали к Стэду добровольно. Но журналист задался целью доказать, что в благополучной, богатой и аристократической Англии можно купить девственницу за 5 фунтов, изнасиловать ее, а после продать в бордель на континент. Словом, решил пройтись по всем пунктам, которые так будоражили умы соотечественников.