Недоброе утро (СИ)

Так мы завалили семерых или восьмерых, и в какой-то момент потеряли бдительность. Какая-то тварь схватила меня за щиколотку и я рухнул на асфальт, содрав кожу на руке и дико треснувшись головой. Не успел я и глазом моргнуть, как на меня навалился зомби в спецовке дорожного рабочего, я только и успел, что выставить перед собой на вытянутых руках биту, держа ее за оба конца, в которую он и вцепился зубами. За щиколотку меня продолжали тянуть, я скосил глаза и заорал от ужаса: меня за ботинок кусала пожилая, некогда респектабельная дама в деловом костюме!

Пнув ее второй ногой, я боролся с рабочим, но толку было мало, я чувствовал, что вот-вот и я не смогу больше держать биту.

Леху тоже здорово прижали. Его топор застрял в башке какого-то типа, и здоровенный толстяк без уха и с откушенными пальцами на левой руке схватил Леху за плечо и тянул на себя.

— Ах ты ссука! — рявкнул Леха, вывернулся, вытянул из-за пояса пистолет…

Ба-бах! В голове у толстяка образовалась дырка. Бах! Дорожный рабочий свалился на меня кулем, не проявляя никакой активности.

Я вывернулся из-под него, пнул хорошенько тетку, вскочил на ноги и ударом, похожим на тот, которым пользуются игроки в гольф, раскроил битой ей череп. Громко хрустнуло, и у меня в руках остался только ручка. Бита раскололась на несколько частей.

— Говнище китайское, — изрек я.

Зомби почти не осталось, только брел к нам какой-то сутулый парень в идиотской шапке с помпончиком. Еще раз бахнуло, и парень свалился на землю.

— Короче, Жека, без огнестрела нехрен ловить с этими зомби. Или нужно что-то вроде доспехов… — подвел итог Леха.

— Да уж, млять, ты просто гребаный капитан Очевидность, — огрызнулся я.

— Заткнись и пошли деток спасать, чучело. Ты бы сейчас себя видел, — ухмыльнулся Леха.

Я отер лицо и глянул на ладонь: она вся была красной. Дерьмо собачье!

— Это я вот с этим деток спасать буду? — я повертел в руках обломок биты.

— Найди что-нибудь, блин! Мне тебя что, учить?

Бормоча матерные слова, я огляделся и увидел, что на территории сада были посажены деревца, вокруг которых была сооружена своеобразная ограда: железные штыри, перемотанные сигнальной красно-белой лентой.

— Прикрой-ка меня… — бросил я Лехе, и, перемахнув ограду, оказался у одного из таких деревьев.

Хорошенько расшатав и освободив от сигналки, я извлек на свет Божий отличный штырь, чуть длиннее метра и диаметром с большой палец.

— Во! — сказал я, и махнул штырем над головой так, что загудел воздух.

— Гут! — кивнул Леха.

Я посмотрел на окна детского сада, на простыню с надписью «ПОМОГИТЕ, ЗДЕСЬ ДЕТИ!» и крикнул:

— Эй, там! Не высовывайтесь, мы идем!

В окне снова мелькнула женщина в воспитательском халате, она махала руками, а потом открыла форточку и крикнула:

— Они в двери ломятся! Мы заперлись в музыкальном зале, здесь тридцать два ребенка! Скорее, ребята, скорее! На втором этаже!

Мы ломанулись по крыльцу в выбитые двери парадного, я пинком отбросил стоявшего спиной зомби, обрушил на его голову железный штырь и кинулся к лестнице.

Сзади топал Леха, громко сопя. На лестничной площадке, перед обычными застекленными дверями находились четыре зомби. Они стучали в стекло и гнусно сипели.

— Па-аберегись! — крикнул я и дернул парня в кофте за капюшон.

Он слетел по лестнице прямо под ноги Лехе, который от души прыгнул ему на лицо всем своим центнером веса. Я взял штырь обеими руками, как копье, и ткнул изо всех сил в глаз мертвецу, который начал оборачиваться. Резко выдернул и позволил ему рухнуть под ноги. В этот момент на лестничную площадку поднялся Леха и мы вдвоем разделались с оставшимися мертвецами.

— Открывайте, это мы! — сказали мы.

Дверь открыла та самая воспитательница в халате, и мы ввалились внутрь.

Дети жались к соседней стене, там, на полу, был расстелен большой ковер и вокруг него стояли стульчики. Воспитательница смотрела на нас во все глаза, а потом сказал:

— Там, в подсобке…

— Что?

— Наш музыкальный руководитель, Ирина Александровна… Она…

— Млять… — выдал Леха и тут же прикрыл рот, вспомнив, что рядом дети.

Я подошел к двери подсобки и прислушался. Оттуда слышалось то самое сипение, которое стопроцентно гарантировало присутствие зомби.

— А что там? В подсобке этой?

— Инструмент столяра нашего, всякий реквизит для утренников…

— В общем, ничего срочного. Расскажите, как тут обстановка? Где остальные дети?

Тут воспитательница расплакалась. А когда она, вытирая слезы, стала рассказывать, что весь садик с утра вышел на прогулку, а две группы (вот эти самые дети, которые сидели в зале) пошли на музыкальное занятие, когда все это началось… У меня внутри все похолодело.

— Мы что-нибудь придумаем, мы вас не бросим… — говорил я, пытаясь успокоить бедную женщину.

Потом мы с Лехой отошли в сторонку, посоветоваться. Первым, что он сказал, было:

— Это ж дети! Их нельзя так кидать здесь!

— Я и не собираюсь, придурок! Кто тебе сказал, что я собираюсь их тут оставить?

— Ну, когда ты ее успокаивал, у тебя было такое лицо, какое бывает, когда ты заливаешь преподу на экзамене. Я-то тебя знаю, чучело! Рассказывай, что ты придумал.