Недоброе утро (СИ)

Прижавшись к решетке, я был в относительной безопасности и подумал про Леху и Момента. Что с ними? И вообще — какой сегодня день? Сколько я так провалялся? Я спросил об этом у моих «сокамерников», оказалось — сейчас утро. То есть почти сутки. Здорово дали мне по голове, если я так вырубился! Ощупать голову связанными руками было проблематично, но болело лицо в нескольких местах, ну и макушка тоже.

— А что тут вообще происходит? Кто эти люди? При чем тут цыгане? — я спросил об этом у блатного парня, и он ответил очень просто.

— Лобастый.

Тут до меня дошло. Лобастый был у нас в Береговом местной легендой. До того, как Батька приказал поубивать всю мафию, он был тут смотрящим, потом отсидел хрен знает сколько и вышел пару дет назад. Поговаривали, что весь скромный оборот наркотиков в нашем городе держал именно он, ну а дилерами были как раз цыгане. Тогда все это становилось ясно. И дико печально, ибо в оборот мы попали недетский…

Говорят, в любой ситуации можно найти плюсы. Я нашел один: меня не убили. Если бы не бронежилет, бродил бы я по свету в виде зомби с металлической начинкой из дроби…

— Эй, ты, мудила! — два мужика подошли к месту нашего заточения. — С тобой говорить хотят.

— Это вы мне? — спросил я.

— Тебе, мудила.

Решетка лязгнула, мужики вытащили меня наружу, я поморщился от яркого света и встал на ноги.

— Давай, иди! — меня подтолкнули в спину, и я пошел к громаде завода.

Мимо, галдя и волоча огромные сумки, прошли три цыганки. Им, видимо, апокалипсис вообще побоку. Но обустроились они капитально, эти ребята… Пулемет на крыше, мешки с песком, куча вооруженных людей. Какие-то тетки нецыганского вида варили что-то пахнущее съестным в огромных котлах, рычал мотором грузовик… Часовой с помповым ружьем у дверей в административный корпус завода… Руководство у них серьезное, однако.

Под присмотром своих конвоиров я прошествовал внутрь и по лестнице поднялся на второй этаж. Остановившись у деревянной двери со сбитой табличкой, я дождался, пока в ответ на стук раздалось разрешение войти.

Шагнув внутрь, я пошевелил связанными руками и огляделся.

— И куда ты уставился, парниша? — раздался прокуренный голос.

— Так, осматриваюсь, — я обернулся на обладателя голоса.

Пожилой лысый мужчина в мятом светлом льняном костюме, в непонятной тюбетейке на лысине и с выдающимися надбровными дугами.

— Знаешь, кто я? — спросил он.

— Знаю. Кто в Береговом вас не знает? — действительно, кто у нас не знал Лобастого?

— И чего ты моих ребятишек пострелял, парниша? — Он подошел поближе и посмотрел мне в глаза.

Мутные глаза, казалось, могли просверлить во мне дырки.

— Так они того… Сами стреляли. А если вы про цыган на мосту — они вообще колесо пропороли!

— Так на мосту тоже ты?! — он даже зубами скрипнул.

Вот я дебил! Сам себя сдал!

— Ты что — Рэмбо? — спросил Лобастый. — Или ты не один такой?

Млять. Своих сдавать нельзя, никак нельзя!

— Один, — говорю.

Лобастый посмотрел мне куда-то за спину, мигнул, и мне прилетело в поясницу. Я упал на пол, и мне прилетело еще раз. Черт, черт, черт, как больно-то!

— Не ври мне, парниша. Не один ты был, это я точно знаю. Втроем. Одному мои ребятишки маслину в брюхо засадили, второй свалил, но долго он не проживет — у него нынче нога дырявая. Так что давай признавайся, зачем Вайсаров вас так бездарно подставил? На полковника это не похоже!

Какого полковника? Кто такой Вайсаров? Что он вообще говорит? Лобастый наклонился ко мне и спросил:

— Сколько у Вайсарова нынче человек? Какое вооружение?

Ну что я мог ему сказать?

— Я не знаю никакого Вайсарова!

Лобастый опять кивнул кому-то и мне дали по ребрам. Мляяя….

— А это у тебя откуда? — он повертел у меня перед носом красной повязкой.

— Это я в дружину записался… Чтоб зомби мочить и чтоб оружие дали… — прохрипел я.

— Во-о-т! Уже хорошо. В дружину у нас Вайсаров записывает, значит мы на верном пути… Итак, ты записался в дружину. Много вас таких, которые записались?

— Да не знаю я, правда! Мы вдво… втроем записались, — исправился я, вспомнив, что он знает о троих. — А потом в Береговой поехали.

— Та-ак… — Лобастый снял тюбетейку и почесал лысину. — И откуда вы ехали?

— Мы ж студенты, вот из универа возвращались домой…

— Ну ты, хорош заливать! Студенты, мать твою… С автоматами, на инкассаторском УАЗе, в ментовской снаряге и с полными карманами патронов… Игорек, добавь-ка ему…

Я извернулся и глянул на того, кто собирался мне добавить. Прежде чем подошва ботинка впечаталась мне в многострадальную макушку, я успел увидеть того самого милиционера Игоря, который так некстати появился в деревне Мазаевка… Да-да, тот самый, к кому на шею кинулась девушка Ангелина!

Очнулся я снова в том самом сарайчике с почему-то мокрой головой, которая болела просто жесточайше.

— Очнулся? Готовься, через пару часов с тобой опять разговаривать будут, — мужик с ведром в руках плюнул себе под ноги и ушел.

По крайней мере понятно, почему мокрая голова… Я провел ладонью по волосам… Ладонью по волосам? У меня развязаны руки? А жизнь-то налаживается!