Недоброе утро Терентия (СИ)

— Умничка какая! — говорю. — Знаю я их. И братика твоего, и маму! Живы они и здоровы. И тебя ждут! И даже знаю, где они сейчас! Меня же брат твой, за тобой и послал. Чтобы я нашел тебя!

— Да? — смотрю, а у нее сразу слезы на глазах. На руки ко мне просится! — Правда братик за мной послал?!

— Правда! — говорю. Поднял ее к себе. Обняла меня. Прижалась ко мне. — А вы меня к ним возьмете?..

Глава 20. Вместо эпилога: Доброе утро!

Проснулся я утром. Солнышко уже во всю светит! В хату через занавесочки заглядывает. Греет. Птички поют. Хорошо! Вышел на улицу. Ветерок свежий, колышет травку, холодит приятно. Дышишь им — и дышать хочется! Дом у меня теперь большой. Сам построил. И сарай большой. Дров запас, на две зимы есть! Танк у меня во дворе стоит. Тот самый, на котором в Славный ездили! На сохранении он у меня. Солярки к нему нет столько, чтобы гонять машину эту. Да и в хозяйстве — оно такое... Держим так, на всякий случай. Если беда какая! На нем детвора играется. Аленушка, да Степан! Детки мои любимые.

Еще щенки у нас. Трое. Серые. Все, в папку своего! Волчок наш — волчицу себе в лесу нашел. Привел ее к нам. Познакомил так сказать! Хорошая волчица. Спокойная! Так они у нас в сарае и живут. Он и Она. А недавно вот — ощенилась волчица. Славные волчатки! Игривые, ласковые да умные шибко. Понимают, что им говоришь. Все в батю пошли! А детвора моя — с ними вообще без слов разговаривают. Мысленно говорят и понимают друг друга! Такое дело у нас.

Вышел я во двор. Да за калитку. Хорошее утро! Доброе! Пройтись мне захотелось!

Поднялся я на бугор. Тот, что к лесу ближе. Знакомый бугор. Я через него за дровами, в лес ходил! И когда мальцом еще был, и сейчас хожу. Вылез на него. К лесу почти, к опушке самой. Отсюда — считай, всю Зареченку видать! Красота!

Уже год прошел после событий тех. Большая стала деревня наша. Разрослась! Как медузу ту укокошили, так люди сюда все и потянулись. Отовсюду по приходили, по приехали! И с города, и с деревень окрестных. Много людей пришло! Хаты, опустевшие позанимали. Поправили их. Живут там люди. А многие — и новые построили! Огороды разгородили, хозяйство завели. Наладили быт-жизнь деревенскую. И еще люди продолжают к нам идти! А гадин тех, и не видели мы больше. Передохли видать без медузы-мамки своей поганой. Вот такие дела.

А как стало больше людей, так поля нам новые понадобились! Под гречу, да под хлеб. Кукурузу, морковь, картошку. Под посевы всякие! Махал-Махалыч с Толяном — машину ту самую, инженерную с базы пригнали. ИМР-2 — которая. Мотались туда, да оттуда и привезли! И Уральчик мой, они тоже пригнали. Починили его. Все-таки полюбилась мне эта машина! Сколько раз выручала. Да и память о Иване — как-никак! На нем сейчас урожай с полей вывозят. Борта на нее нарастили. Много везет, да везде проедет! Хвалят ее мужики. Приятно мне! А инженерной, той машиной — «воронку» засыпали. Ту самую, что между нами и Моршей была. Нет теперь воронки той окаянной! И люди болеть перестали. Гораздо меньше теперь Болезнь народ косит! Они еще мосты строить той машиной наловчились, через речку, да дороги камнем мостят. Хорошо у них выходит! Ровненько, добротно!

И кувалдометр мой починили! Махал-Махалыч рукоятку туда новенькую справил. Из дуба мореного! Крепкая, толстая. Хорошо в руке лежит. Хватко так! Всегда она у меня на видном месте. Чтобы под рукой была! Так, что если гадость снова какая повадится, дык — враз всей шушере носы в щеки повбиваю!

Видимся мы иногда. И с Махал-Махалычем и Толяном. В гости друг к другу ходим! Чай пьем, да времена былые вспоминаем. Петра вспоминаем, да Василия. Нет наших друзей больше... Мы их в городе похоронили. На том самом месте, где и Иван лежит. Рядышком! Я плиты красивые нашел, да накрыл могилки ихние. Еще надпись куском арматуры нацарапал: «Василий да Петр — спасители города и друзья наши!» — нормально так вышло! Разборчиво. Пусть люди читают, да память о них живет! А лекарства те, антибиотики — мы сразу отдали семье Васякиной. Не забыли обещание наше! Помогли они им. Выздоровели! Не болеют больше. Детвора, жонка его — все хорошо у них! Мы иногда им гостинцы приносим. Сладости, да фрукты. И вдове — помогаем. Когда крупы кто занесет, когда хлеба. Картошки сетку. Такое. Не виноваты они, что мужа не стало! И детки не должны нужду из-за этого терпеть. Вот так. А у Петра — не было семьи. Один он был! И помочь бы рады кому из его родных, да некому...