Недоброе утро Терентия (СИ)

Одного раза, шел я мальцом коровушку нашу забрать. Матушка, царствие ей небесное, послала. Мол — подоить надо. Чтоб молока свеженького! Раньше сама ходила она, а в этот раз чего-то приболела, занемогла. Вот и шел я. А энтот зверюга там! И чет я ему не понравился тогда. Толи просто так не понравился, толи он вроде собрался нашу коровушку окучить, а тут я помешал и его объект вожделения увожу, в общем разные версии думать можно... Так он на меня буром и попер! Дурная башка... Он же бык! Откуда ему было знать, что я не с тех, кто побежит? Вот я и не побежал. Только развернулся к нему и лбом навстречу. Как шваркнет! Я на жопу, звезды в глазах, а бык, — на бок. И с концами! Сам не знаю чо, да как, сдох он и все тут... Был Пират — и нету Пирата. Влетело мне тогда от матушки. И от хозяев бычка того. И от Дядьки-Вия. Он тогда еще молодой был... И от всех. Орали, орали, даже побить собирались, да не собрались, передумали. Кто на меня с кулаками полезет? Я-ж не побегу. Отбиваться буду. Не с таких! Чего мне с мужичками-то местными тягаться? Хотя, двое тогда на меня отважились! Мож не знали меня? Иль посмотрели, что малец, да в силушку свою уверовали? Кто-ж их разберет! Завязались мы тогда. Хорошо завязались! Здоровые мужики, как лоси здоровые! Дык, они-ж все равно не такие, как я. Выдохлись быстро! Враз тогда все закончилось. Каждому в рыло и порядок! Лежат, скулят... Демократию постигают.

Матушка тогда деньги за того бычка отдала хозяевам. Много денег! Она год их копила. Хотела мне костюм новый купить. Чтоб красивый я был. Но нет. Тьфу на того бычка... Померла тогда матушка моя. До осени не дожила. Болезь проклятая... Сиротой стал. Дядьке-Вию помогал, чтоб за еду. Дядька—Вий, он хороший! Вырос я при нем. И даже, через столько лет, тех бандюков я ему тоже помогал в овраг кидать.

Про бандюков-то, епть! Опять из головы вылетаит... Точно башка дырявая! Пришли значит энти бандюки магазин грабить. Злющие... Один даже с берданкой был! Продавщица кассу им отдала. Они орать на нее давай, мало им! А откуда там будет? Край наш не богатый... На их беду Дядька-Вий зашел. Ну, проверить там, все ли нормы конституции выполняются, иль может Закон нарушает кто? Оказалось — нарушает! Причем нагло и вооружено! Еще и с применением нецензурного словца. А Дядька-Вий, ох как не любит, когда нецензурно, да еще и по отношению к женщине! Он сразу тогда меры и принял. Как умеет. Носы им в щеки повбивал. Все дела. У него кулачища — во! Арестом дело не закончилось. Не дошло до ареста. Мы их в овраг поскидывали. Лежат такие, в глазах удивление крайнее и носы из затылков торчат. Только обратной стороной. Ага! А берданку участковый себе забрал. Он ее на стену, дома над диваном повесил на гвоздик. На фоне ковра с оленем. Красиво. Боевой трофей!

Вот и тогда ко мне Дядька-Вий приходил. Когда я чертей гонял. Хотел мне в нос дать, но не дошло до меня правосудие его. Пожалел он меня. Или снова злить меня не хотел... Я уже тогда успокоился совсем! Смотрел он на меня своим взглядом. По-отечески так. Молча смотрел. Головой качал. Осуждал шибко видать! Ну а я, как дитя нашкодившее, во фрунт вытянулся, да замер. Уважаю я Дядьку-Вия. Вот! Стою и жду наказания. — Виноват, мол за санитаров. И водителя. А за соседа — не виноват! Потому, что он козел! Тьфу, на него. Помянешь, дык икнется...

Он тогда мне одно сказал. Дядька-Вий то: — Огорчаешь меня, ты Терентий. Вона сколько шкоды наделал! Санитаров помял? — помял! Руку вона сломал человеку! Угу... Она ж не казенная! Шоферу ихнему глаз подбил? — подбил! Машину ихню перекинул? — перекинул... И соседу своему забор поломал и стену в хату проломил! Кулаками махать Терентий, то дело не хитрое. А хто компенсирует? — ты Терентий! И срок тебе — неделя! — и пошел восвояси. По делам своим служебным видать. Проверять, соблюдение норм Права законного. А жена моя, любимушка миленька, ему вдогонку: — А шо, и все? Вы его в тюрьму не заберете?! Иль санитарам бы подмогли, да в психушку его, алкоголика окаяннаго, с глаз! — это она обо мне так беспокоится. Переживает, что здоровьечко мое спортилось маленько. Хочет, чтоб подлечили. Заботливая она у меня. Люблю ее...

Дядька-Вий ей ничо всякого такого, что обычно отвечают, чтоб отстали, не ответил. А кулак показал ей под нос и буркнул очень умное: — Так и всех можно в психушку! И меня... — и пошел. Жена тогда разом умолкла и на огород убежала. Картошку полоть. Видать умные слова — они силу имеют. К труду располагают!