Недоброе утро Терентия (СИ)

Мосток деревянный. Присел даже. На настил из досок. Доски старые, скрипят. Гладкие, как пластмасса. Год — за годом ногами людскими полированные. Сколько людей через этот мостик прошло? Сотни, да каждый день. А за десять лет? А за сорок?! Только на моей памяти, этот мост всегда был. А до этого еще сколько! Кто знает... Таких глубоких стариков у нас и нет поди, чтобы рассказали за него. Всех, кто стар — Болезнь унесла.

Присел, ноги свесил. К воде. Прохлада от нее приятная. Хорошо! Только на душе как-то, холодок неприятный. Вернусь ли еще сюда? Может так, что останусь лежать в городе том окаянном. Или еще в дороге на базу ту военную. Или там. Да везде сейчас можно помереть! Что тут, что там... Даст Бог, хоть похоронят меня. Не останусь валяться кусками мяса, где ни будь под кустом. Брр... Передернуло! Нервное... Как вспомню, тварей тех море живое, да осьминога того... Жуть! Сразу мороз по шкуре идет. Шерсть дыбом становится. «Стоп Терентий, остановись!» — сам приказал себе прекратить мысли такие. Иначе — хоть плачь! Поднялся на ноги. Отряхнул задницу. Все хорошо будет! Справимся! Потопал домой. Отдыхать мне надо. Трудный день завтра будет.

Явился домой. Во двор зашел. А свет не горит в хате! И ключи на месте. Еще глянул, — у соседа тоже света нет. Спать они уже улеглись, что ли, с жонкой его? Дык, рановато! Они обычно к полуночи свет гасят. Открыл замок. Вошел в хату. Тишина. Свеча у входа сразу на полочке. Спички. Поджег, осветил комнату. Жены нету. И печка потухла. Да давно уже. Холодная совсем. Что-то не так! Осмотрелся — вещей нету! Все под чистую вынесено! Ни одной тряпки нету. Одежда, полотенца. Еще посуды нету! И главное, — мое-то на месте все! Жонкино добро только унесли. Ничего из ее вещей нету. А кто? Кому такое в голову придет, чтобы только женское брать, а мужицкое — оставить?!

Да понял я сразу. Нету таких, чтобы когда воруют, перебирали, что брать, а что нет! Все гребут, да подчистую. Тут другое! Пошла жена с дому. От меня пошла. Вещи забрала свои и пошла. Видать перегнул я вчера, когда с ней разбор чинил. Спугалася сильно, потому и пошла! А куда? Знамо куда. Тоже, много думать не надо! Скорее всего в дом родительский подалась. В Моршу! Ну а куда ей еще идти…

Задул свечу, захлопнул двери, да следом побег! Вот дура – думаю! И хватило ума, в такое время самой, да туда переть! Получается, я ей - страшнее гадин тех, что она на такое решилась… Вдоль улицы пробежал. Мост тот самый – перемахнул и не заметил. На право свернул по тропинке. Дальше скорости набрал. К воронке выбежал. Поле пронесся. Патруль видел. Только в стороне они шли, не заметили меня. Сбавил ход чутка. Ночь уже полностью опустилася. Темно – хоть глаз выколи!

Под горку сбежал, к подлеску помчался. Сам бегу, а сам переживаю! Да не за то переживаю, что ушла, а за жизнь ее человеческую переживаю. Из-за головы ее полоумной. Сгинет же дурочка!

В лес забежал. По сторонам глядел, вдруг замечу чего? Мож тело, останки. Иль тряпки какие укажут! Ничо не было пока. Пронесся то место, где мед ел, да с мишаней дрались. Дальше — вниз, под бугор, через поляну и речка! Переплыл ее тихонечко, чтобы шум не поднимать. Ружье только в руке поднял над головой, намочить не хотел. Одной рукой греб. Не особо быстро вышло переплыть, дык ружье сухое, да бесшумно считай. Ни одного всплеска ни сделал!

Дальше побег. Выбрался из леса. Открытое пространство пошло. Ход сбавил, да пригибаючись пошлепал. Хоть и темно, дык все равно, кто присмотрится — увидит, как пить дать! До крайних хат дошлепал, дальше смелее побежал. Только на перекрестках притормаживал, да из-за заборов поглядывал на соседнюю улицу. Хорошо смотрел. Не дай Бог, если гадина какая, дык стрелять придется! Кувалдометр мой-то в Урале лежит... А с карабина этого, выстрел ох как далеко будет слыхать! Оно и с обычного ружья — гром, а с этой пушки — и подавно. Вся гадость, что есть, на тот шум сбежится! А патронов — только те, что заряжены...

Выбежал на улицу, где хата родителей. Пробежался. Вот же! Ворота знакомые. Рисунки на них: петушки да радуга, разноцветные... А за воротами — хата. А коло хаты — телега стоит! Конь в нее запряженный. А телега, груженная, считай доверху! Мужик какой-то за вожжами сидит. Спиной ко мне. Не разобрал сразу, кто. А из хаты жонка моя выходит. Мешки тащит, да тряпки. Меня увидала, да на жопу села! Рот раззявила. Глаза выпучила. Заскулила. Мужик, тот, что за вожжами сидел, обернулся на меня. Итить! Сосед мой! Козел окаянный. Тьфу, зараза. Увидал его, дык икнулось...

Жена вскочила на ноги, да ко мне, тараторит: «Любовь, судьба, прости» — еще чего-то мямлит. Сосед с телеги соскочил, и за забор — ходу! Спрятался там, и на нас поглядывает оттуда. Одни глаза сторчат, да пасть раззявил, дышит, надышаться не может. Зубов передних нет. Нетопырь поганый!