Недоподлинная жизнь Сергея Набокова

Маленький, одетый с иголочки мужчина оказался не кем иным, как Пикассо, его сопровождала жена, очень серьезная и на вид очень русская. Известно ли мне, как Пикассо женился на Ольге Хохловой? Она была единственной танцовщицей дягилевского кордебалета, которая привлекла внимание испанского петушка, но Серж сказал ему: если хочешь получить русскую девушку, Пабло, тебе придется сначала жениться на ней.

— И Пикассо его послушался! — приглушенно воскликнул Кокто. — Ну не безумие ли?

Короткий удар судового колокола оборвал его содержательную болтовню. Джеральд Мерфи объявил — по-французски, с сильным американским акцентом, — что в трюме барки накрыты обеденные столы. Последние отсветы вечера были столь умиротворяющими, что никому из нас не хотелось покидать его благоуханный воздух ради тускло освещенной solle à manger[83]. Однако, когда мы спустились вниз, нам открылась красота иного рода — банкетные столы, уставленные посудой из синего фарфора, мирно горящие свечи. Вместо цветов в центре каждого стола возвышалась маленькая пирамида игрушек. С потолка свисал огромный лавровый венок с лентой, на которой золотыми буквами было выведено: «Les Noces — Hommage»[84].

Излучавшая элегантность миссис Мерфи указывала гостям их места. Рядом с ней стоял Стравинский, так часто поправлявший ее указания, что я понял: он успел расставить карточки с именами гостей по-своему.

Увидев меня, миссис Мерфи запнулась, однако я, неожиданно оказавшийся в такой близи к великому композитору, замешательства ее почти не заметил. С губ моих уже готово было сорваться ««cher maître»[85], но холодный взгляд, которым встретил меня Стравинский, заткнул мне рот.

— Это сделанная в последнюю минуту замена, — сообщил он миссис Мерфи. — Насколько я понял, мсье Радиге куда-то пропал и Кокто пригласил вместо него этого мирмидона.

Меня его замечание поставило в тупик, но миссис Мерфи улыбнулась мне с такой непринужденной теплотой, что я мгновенно успокоился. А она грациозным жестом направила меня к самому дальнему из восьми столов.

— Чудесно! — воскликнул Пикассо, усаживаясь за первый стол и начиная копаться в горе игрушек, совершенно как ребенок в рождественских подарках. Перебрав их все, он принялся устанавливать игрушки одну на другую.

Кокто встал у одного из иллюминаторов барки.

— Тонем, — объявил он не обратившим на это известие никакого внимания гостям. — Боюсь, «Maréchal Joffre» обречен. Даже сказать вам не могу, какая честь для меня — погибнуть вместе с людьми столь прославленными.

Стравинский между тем изобразил нарочитое изумление, «обнаружив», что ему отведено место между миссис Мерфи и княгиней де Полиньяк. По другую сторону княгини сел Дягилев, за ним мадам Серт, Серж Лифарь, Ольга Пикассо, Джеральд Мерфи, Наталья Гончарова и, наконец, замыкая вновь приведший к миссис Мерфи круг, — Пикассо, расторопно завершавший свое причудливое сооружение.

Подойдя к моему столу, я с трепетом обнаружил рядом с моей карточкой карточку с именем Кокто. А следом увидел, как мой новый друг уныло склонился над первым столом, словно отыскивая картонный прямоугольничек, который позволит ему изгнать из-за стола не по праву занявшего его место гостя.

— По-моему, вы сидите вон там, — сказал ему Стравинский, указав в мою сторону.

— Это какая-то ошибка, — обратился Кокто к миссис Мерфи, рассказывавшей Пикассо, как она позабыла, что по воскресеньям на цветочном рынке продают игрушки, а не цветы, но не возвращаться же с пустыми руками…

Кокто тщетно поозирался по сторонам в поисках какого-нибудь высшего авторитета, к которому он мог бы воззвать, не обнаружил такового и, безразлично пожав плечами, направился к другому иллюминатору.

— Должен с сожалением сообщить, — объявил он, — что мы по-прежнему тонем. Кто-нибудь знает, много в Сене змей?

Несколько сидевших поближе к нему гостей рассмеялись, и это его, похоже, утешило.

За нашим столом сидели американцы и прочие ничтожества — вроде меня.

— Я — миссис Коул Портер, — прощебетала моя соседка. — Очень рада встрече с вами.

Она протянула мне маленькую, мягкую ладошку. Женщиной миссис Коул Портер была очень красивой и явно это сознавала. Мне ее имя ни о чем не говорило — хотя она, судя по всему, полагала, что говорить должно.

— Мой муж, — она указала на элегантно одетого мужчину, сидевшего за соседним столом, — и Джеральд знают друг друга со времен учебы в Иейле, они были там лучшими друзьями.

Я спросил, как ей понравилась «Свадебка».