Недоразумение в Тире

Забитая вещами крохотная комнатка без окон была освещена единственной масляной лампой. Судя по всему, ее спальня. Узенькая кровать, стул и открытый сундук, набитый одеждой и другими вещами. Не боясь, что меня увидят, я смотрел на Галатею. Она поворачивалась то так, то так в янтарном свете лампы. Она была прекрасна, как статуя Венеры, с изящными белыми руками и ногами, соблазнительными бедрами и мягкими грудями, которые немного вытянулись, когда она наклонилась, а потом снова улеглись, когда она выпрямилась. Один вид соблазнительнее другого.

Когда она достала из сундука другое платье, я не смог сдержать разочарованного стона.

Галатея резко обернулась и поглядела прямо на меня.

– Кто здесь?

Я затаил дыхание.

Она нахмурилась, а затем продолжила свое дело, повернувшись ко мне спиной и надевая платье через голову. Однако, похоже, когда она снова повернулась лицом ко мне, зелье невидимости исчерпало свое действие. Галатея отшатнулась, вскинув руки, будто желая от меня защититься.

– Кто ты… Как ты…

Похоже, она не могла найти слов. Любая девушка вела бы себя так же, окажись она наедине с мужчиной, внезапно материализовавшимся в закрытой комнате.

Я тоже потерял дар речи, но лишь на мгновение.

– Думаю, это я виноват, что ты вино пролила, – сказал я.

Галатея нахмурилась.

– Не говори глупостей. Я неловкая, вот и все. Но откуда ты здесь появился?

– А это имеет значение?

Галатея с трудом улыбнулась.

– А, да, теперь я тебя узнала. Ты юный римлянин, который путешествует со стариком. Я… не сразу тебя разглядела. Наверное, свет слабый. Но… даже так… как ты…

– Мне жаль, что ты вино разлила.

– Платье испортила, – со вздохом сказала она.

– Я тебе другое куплю.

– Очень мило с твоей стороны. Но мне нужно дальше работать, иначе эти пьяные идиоты заберутся за прилавок и начнут сами себя обслуживать.

Она быстро двинулась к двери, боком пройдя мимо меня в такой близости, что мы коснулись друг друга. Судя по всему, она сразу поняла, какой эффект произвела на меня, поскольку, мгновенно глянув вниз, она понимающе улыбнулась и быстро поцеловала меня в губы. И тут же, открыв дверь, ушла, оставив меня одного в небольшой комнатке.

К тому времени, как я вернулся в нашу отдельную комнату, Антипатр и Керинис уже уладили дела. Монет на столе не было, а мешок с тубусами стоял на полу позади Антипатра.

– Как оно? – спросил Керинис.

– Да, Гордиан, признавайся, ты проказничал? – спросил Антипатр.

Наверное, я покраснел, поскольку Антипатр рассмеялся и покачал головой.

– Во имя Геркулеса, думаю, ты действительно неплохо напроказничал.

Керинис тоже сильно развеселился и, воспользовавшись моим оцепенением, шлепнул меня по заду. Коротко попрощавшись, он ушел, оставив свитки и забрав шекели.

В эту ночь Антипатр сидел над свежеобретенными свитками очень долго, далеко за полночь, время от времени заправляя лампы маслом, когда они прогорали. Иногда что-то бормотал себе под нос, восклицал что-нибудь вроде «Только представь!» или «Потрясающе! Возможно ли такое?».

Антипатр читал, а я не мог думать ни о чем, кроме Галатеи. Лежал на узкой кровати, в набедренной повязке, накрытый простыней. Из окна доносился шум ночного побережья – мягкий шорох прибоя, тихое поскрипывание кораблей у причалов, но он меня не успокаивал. Я лежал с закрытыми глазами, но сна не было ни в одном из них. Мне пришла в голову мысль.

– Учитель, а что с тем флаконом?

– С чем?

– Флаконом с зельем.

– Тут, в мешке, вместе со свитками. А зачем спрашиваешь?

– Просто так.

Антипатр оторвался от свитков и искоса поглядел на меня.

– Тебе надо стать невидимым этой ночью?

– Конечно же, нет!

Он скептически хмыкнул и снова взялся читать.

Я ворочался. Никак не мог уснуть.

Воображал себе, как Галатея спит, нагая, не прикрытая даже простыней. При всем старании не мог думать ни о чем больше.

В комнате снова стало темнее. Масло в лампах прогорело, а Антипатр их не заправлял. Уронил голову, его руки разжались, и свиток развернулся, скатившись по его ногам и на пол. И он захрапел.

Я встал с кровати очень тихо. Уже стал надевать тунику, когда понял, что она мне не нужна. Как и набедренная повязка. Невидимому человеку не нужна одежда! Дрожа от возбуждения, как только может дрожать девятнадцатилетний юноша просто от того, что куда-то нагим отправится, я сдернул набедренную повязку и насладился дуновением прохладного морского бриза из окна.

Двигаясь тихо, как только мог, я подошел к мешку и достал флакон. Вынул пробку и проглотил несколько капель. Спустя несколько мгновений почувствовал, как зелье начинает действовать.

Внизу было тихо. Общую комнату закрыли на ночь. Я осторожно пошел в темноте по узкому коридору и к двери Галатеи.

Дверь не была заперта. Очень тихо повернув ручку, я толкнул дверь, открывая ее, и вошел внутрь.

Стоящая на закрытом сундуке масляная лампа еле горела. Как минимум, в одном я ошибся. Галатея спала, накрытая простыней. В слабом янтарном свете лампы не блестела плоть, лишь неровная ткань с рисунком теней.

Рядом с лампой что-то блестело. Серебряная монета. Уловив ее отблеск, я наклонился и поглядел внимательнее.