Недосягаемая

Поэтому, хотя Лидия и Элизабет стали друзьями, настоящей доверительности между ними не было. Впрочем, Лидия в любом случае не собиралась обсуждать с ней Ивана; но иногда ей казалось, что Элизабет делает над собой усилие, чтобы сохранять сдержанность, когда отзывалась о собственном муже с расплывчатой вежливостью, словно он был для нее таким же чужим человеком, как для Лидии и Ивана. Они не скрывали, что считали Артура Эйвона безмерно скучным, и было очевидно, что у них с ним мало общего.

Он дружил с полковником Уиндовером с незапамятных времен. Лидия помнила его ежегодные приезды на отстрел куропаток и фазанов. Блеклый, мрачный человек с обвислыми усами и привычкой тянуть паузу, прежде чем ответить на вопрос или высказаться. Было невозможно понять, как Элизабет заставила себя выйти за него замуж, хотя Лидии казалось, что сестра довольна своим положением. Безусловно, Элизабет отлично справлялась с новой ролью — развлекала нужных людей в нужное время в огромном фамильном гнезде Эйвонов в графстве Суссекс, осенью отправлялась к северу, на болотистые пустоши, полные дичи, и с началом сезона открывала лондонский особняк. Хорошо размеренная жизнь, продолжавшая традиции, добросовестно и педантично установленные вдовствующей графиней.

Каждый раз при виде сестры Лидии хотелось сказать:

«Ты отлично выполняешь свой долг, дорогая». Но в одном — по-видимому, это было единственным исключением — Элизабет не преуспела, выполняя свой долг: она не подарила мужу наследника. От этого брака не родились дети. И снова Лидия не понимала, печалилась ли и сожалела младшая сестра или принимала это философски.

Иногда Лидии казалось, что Элизабет внимательно наблюдает за ней. Она не совсем могла объяснить, откуда у нее такое впечатление, но ей чудилось, будто молодая женщина смотрит на нее не только с любопытством, но и критически, словно ждет, что с ней и Иваном сейчас что-то случится, — наблюдает и ждет.

«Это всего-навсего мое воображение», — твердила себе Лидия и думала, как восхитительна Элизабет и как ей следует радоваться, что у нее такая милая сестра.

В этот вечер Элизабет выглядела превосходно в форме «Красного Креста». Строгость костюма шла ей, а родовым особняком, превращенным в санаторий для выздоравливающих, она заправляла умело и по-хозяйски.

— Какие новости? — спросила Лидия.

Они сидели и потягивали коктейли, приготовленные Иваном.

— Я принес тебе вечерний выпуск газеты, — ответил Иван. — Но у меня самого не было времени заглянуть туда. День выдался очень утомительный, оркестр терзал инструменты — должно быть, жара подействовала, — пришлось даже два раза взорваться, чтобы они обратили на меня внимание.

— Наверное, их ужаснуло такое представление? — спросила Лидия.

— Напротив, они испытали облегчение. Я уже не раз говорил тебе, дорогая, что люди ждут от меня темпераментных выходок. — Он повернулся к Элизабет: — Всегда старайся дать то, чего от тебя ждут, и тогда все будут счастливы. Ничто так не раздражает наших друзей, как то, что мы с Лидией живем как обыкновенная респектабельная чета среднего класса.

Лидии и раньше доводилось слышать от Ивана такой тон, и она понимала, что это ровным счетом ничего не значит. Он не пытался замести следы, как и не делал усилий, чтобы убедить ее в своей добродетели, которой не обладал. Он просто говорил в обычной для себя манере. Но чутьем, обострившимся после сегодняшней беседы, Лидия угадала перемену в Элизабет и заволновалась, начав тут же ломать голову над тем, что стало известно сестре. Иван ничего не заметил.

— Взять, к примеру, тебя, Элизабет, — говорил он, — ты даришь публике идеальный образ великосветской дамы, воплощение девиза «положение обязывает».

Элизабет рассмеялась:

— Благодарю, я принимаю это за комплимент. В прошлый раз, когда я здесь была, ты сказал мне, что больше не осталось настоящих дам.

Иван поднялся, чтобы принести шейкер для коктейлей.

— Должно быть, в тот раз ты меня разочаровала больше обычного.

— Больше обычного? — приподняла брови Элизабет.

— Ну конечно. Ты постоянно меня разочаровываешь. Я циник. Мне всегда казалось, что подобная добродетель и сдержанность всего лишь показные и что рано или поздно они обязательно дадут трещину, — я все еще не потерял надежду!

Лидия сомневалась, что сестре нравится, когда над ней так подшучивают. Ей даже показалось, щеки Элизабет покрыл слабый румянец, а когда она заговорила, то в голосе прозвучал намек на обиду:

— Дорогой Иван, не суди каждого по себе.

— Полно, Элизабет, — рассмеялся он. — И гем не менее я беру от жизни больше, чем ты.

Прежде чем Элизабет смогла ответить, горничная позвала Ивана к телефону. Лидия испытала облегчение от вынужденной паузы. Сестры остались вдвоем и в первую минуту не проронили ни слова.

— На этой неделе приезжает Кристин? — наконец спросила Элизабет.

Лидия кивнула:

— Разве это не замечательно? И все же, по правде говоря, я побаиваюсь.

— Побаиваешься?