Недосягаемая

Элизабет попробовала представить, как бы она поступила в таких обстоятельствах. Ей было трудно судить, потому что подобная ситуация была невозможна в ее собственном браке. Немыслимо, чтобы Артур допустил измену. Но велика ли в том его заслуга? Скривив губы в улыбке, Элизабет вспомнила, как кто-то сказал об одном человеке — должно быть, прототипе Артура, — что он ставит свою жену чуть ниже любимой лошади и чуть выше собаки.

А еще она вспомнила разговор с одной своей остроумной подругой, которая жаловалась ей на скуку замужней жизни, когда проходит первая страсть юности. Пытаясь утешить ее, Элизабет тогда сказала:

— Но, дорогая, по крайней мере, твой муж не изменяет тебе.

— Может быть, и так, — последовал ответ, — но это не делает ему чести. Если бы женщины были дичью или рыбой, он бы постоянно изменял мне каждый охотничий сезон.

В тот раз Элизабет посмеялась, но потом вспоминала это замечание. Неужели хуже, думала она, забывать о жене ради поместья, ради стрельбы, охоты или любого другого спорта, чем ради другой женщины?

Артур Эйвон всегда пренебрежительно отзывался об Иване: «Ужасный тип, я то и дело слышу о нем какие-то истории. Не понимаю, как твоя сестра мирится с ним. Он же прохвост!»

Всю свою жизнь, думала Элизабет, она выслушивала подобные замечания сначала от отца, затем от мужа; и все же в глубине души она завидовала Лидии. Ей было всего восемь, когда Лидия убежала из дому, но последовавшее за этим волнение ярко отпечаталось в ее мозгу — яростный гнев отца, перешептывание прислуги, комментарии пришедших в ужас родственников и друзей. С той минуты Лидия стала служить для нее губительным примером. И дня не проходило, чтобы ей не напомнили о предосудительном поведении сестры и не предостерегли не портить себе жизнь.

Ее тоже воспитали в холодной, сдержанной манере, но, в отличие от Лидии, она была в ладу сама с собой, не испытывая большого стремления к более теплым и искренним чувствам. Когда Артур Эйвон сделал ей предложение, она пришла в восторг. Он казался ей очаровательным человеком, она смотрела на него глазами отца.

— Он славный малый, дорогая, — сказал полковник Уиндовер, — к тому же джентльмен. Мне будет радостно думать, что хотя бы одна из моих дочерей породнилась с приличной семьей.

Приняв предложение Артура, Элизабет знала, что этим не только утешила отца, к радости которого, дочь обеспечила себе прочное будущее, но и своим «удачным браком» несколько умерила позор Лидии. Только после замужества она узнала правду о старшей сестре. Впервые она встретила Лидию совершенно неожиданно, и впечатление, которое у нее осталось, было похоже на шок. Они с Артуром отправились пообедать к друзьям в Лондон. Это был званый вечер с претензией на интеллектуальность — то, что Артур особенно не выносил, и Элизабет было забавно увидеть, как он помрачнел, когда в конце обеда хозяйка сделала объявление голосом, каким сообщают о приятном сюрпризе:

— Я получила билеты на концерт в Куинз-Холл. Почти все места были распроданы, так что нам очень повезло.

Ничего не оставалось, как выразить свою благодарность. В то же время Элизабет, заметив выражение на лице Артура, поняла, что последний раз ей разрешили принять приглашение на обед именно от этих знакомых. Они подъехали к Куинз-Холлу, не имея ни малейшего представления о характере концерта, но, выйдя из машины, Элизабет увидела афиши.

Вряд ли она призналась бы даже самой себе, что обрадовалась, чуть ли ни пришла в восторг от возможности увидеть родственника. Она всегда испытывала по отношению к нему любопытство и теперь, пробираясь к своему креслу, выжидательно посматривала на огромный оркестр.

Раздался гром аплодисментов, на сцену вышел человек и направился к дирижерскому пульту. Так вот он какой, Иван. Первой реакцией Элизабет была фраза, сказанная самой себе: «Естественно, Лидия вышла за него, я ничуть не удивлена!» Элизабет совершенно не разбиралась в музыке, но, слушая оркестр, которым дирижировал Иван, начала понемногу понимать то, что упустила в своей жизни.

Лидию она увидела в тот вечер гораздо позже. Иван закончил первую половину программы, и, когда он повернулся к публике, находившейся на грани истерики от восторга и возбуждения, Элизабет заметила, что он бросил взгляд и отвесил самый первый поклон женщине, одиноко сидящей в ложе. Элизабет раньше не видела ее, потому что та сидела укрывшись в темной глубине, но сейчас женщина наклонилась вперед, улыбаясь» и Элизабет разглядела ее.

Разглядела и не смогла отвести глаз. Сестра была красива, в этом не приходилось сомневаться. Она не аплодировала, лишь наклонилась вперед и улыбалась, устремив на Ивана полный гордости и восхищения взгляд, не поддающийся описанию. У Элизабет перехватило дыхание. Лидия казалась ей такой беззащитной, отданной на милость всем этим людям.