Недосягаемая

Ребенком она побаивалась отца. Он был такой молниеносный, такой яркий словно комета пересекала ее маленький горизонт, поэтому, стоило ему приблизиться, она тотчас стремилась прильнуть к матери в поисках защиты. Но со временем ей начало льстить внимание, которым он пользовался, ей нравилось, когда другие девочки отзывались о нем с благоговением, а их родители старались достать билеты на его выступления.

Затем, незадолго до несчастного случая с Лидией, она услышала разговор, объяснивший ей многие из взглядов и непонятных замечаний, которые тревожили ее в прошлом. Иван решил угостить дочь завтраком в известном лондонском ресторане. Кристин отправилась в туалетную комнату вымыть руки и причесаться, и, пока она там была, вошли две модно одетые женщины.

— Ты видела только что Ивана Разумовского? — спросила одна из них. — Разве он не хорош?

— Не в моем вкусе, — ответила вторая. — Кстати, кто этот ребенок с ним? Неужели он переключился на младенцев?

— Это его дочь, — последовал ответ. — Я видела ее на концерте прошлым летом, когда была с Гуэн, а ты знаешь, она всегда в курсе личной жизни знаменитостей.

Женщины рассмеялись.

— Дочь, — было произнесено задумчиво, — одна из многих, надо полагать. Но это хоть плод законной любви?

Снова послышался взрыв глуповатого смеха. Кристин потихоньку выбралась из умывальной, чувствуя, что мир вокруг нее пошатнулся. Она была достаточно взрослой, чтобы понять, что они имели в виду. Кроме того, она была достаточно взрослой, чтобы соединить вместе многое из того, что слышала раньше — обрывки разговоров, — и теперь все стало на место, создав полную картину.

Так вот, значит, каков ее отец. Для всех детей настает момент, когда они с ужасом сознают, что их родители могут ошибаться. И почти для всех детей является смертельным ударом, если они узнают, что их родители аморальны.

Кристин не была исключением. Она всегда считала, что Иван отличается от других людей, но отличается тем, что он талантливее, умнее, замечательнее всех прочих отцов. Теперь она с преувеличением, свойственным юности, увидела, что он действительно отличается, но в худшую сторону.

Она вспоминала случаи, когда взрослые резко обрывали разговор, если замечали ее рядом. Она вспоминала выражение боли на лице Лидии — боли душевной, не физической, — когда визиты Ивана в собственный дом становились все реже и короче, а когда домочадцы все-таки видели его, он был чем-то занят и ему было не до них.

А еще она вспоминала, как однажды ехала в автобусе со своей гувернанткой по Пикадилли и увидела Ивана, выходившего из отеля «Ритц». Он выглядел элегантным, жизнерадостным и улыбался. Несколько прохожих обернулись, чтобы рассмотреть его, и Кристин пронзила острая радость — «это мой отец!» Она была горда. Затем Ивана догнала женщина. Она взяла его под руку и, как показалось Кристин, извинилась, возможно за то, что заставила его ждать. Он улыбнулся ей, и они пошли рука об руку по Пиккадилли, потом скрылись из виду.

Кристин удивилась, кто бы это мог быть. Когда Иван пришел домой в тот вечер, она весело сообщила ему:

— Я видела тебя сегодня, папочка. Ты хорошо позавтракал в «Ритце»?

Иван помолчал немного, глаза его сузились, как бывало, когда он сердился.

— Где ты была? — резко спросил он.

— Я проезжала мимо на автобусе, — ответила Кристин. — Хотела выпрыгнуть, но автобус ехал слишком быстро. Потом, ты был не один, а с какой-то знакомой.

Она беззаботно щебетала, не понимая, что досаждает Ивану, внезапно он встал с кресла, прошелся по комнате и зажег сигарету.

— Лично я не знаю, — сказал он Лидии, — бывает ли что-нибудь скучнее болтовни глупых маленьких девчонок, когда они достигают возраста Кристин.

Он вышел из комнаты, даже не взглянув на дочь, которая пылала от унижения. Даже тогда она не поняла, по-детски думая, что Иван рассердился на то, что она хотела выпрыгнуть из автобуса.

Ласковые слова Лидии: «Не обращай внимания, дорогая, наверное, твой отец сегодня очень много работал», — ничуть не уменьшили ее боль.

Только позже, когда она случайно подслушала разговор в туалетной комнате, перед ней открылось многое из того, что она не понимала. А как же Лидия? Она обращала внимание? Кристин подумала о матери, и сердце ее сжалось от боли. Мама никогда не должна узнать, решила она про себя.