Недосказанность (СИ)

— Ну ты, мужик, даёшь.., — только и вымолвил охранник. Он по-прежнему туго соображал, понимая лишь, что за два дня камеры дважды поймали дочь Льва Глебовича на мутных манипуляциях, и что у него заканчиваются конверты и карты памяти.

— Вы меня без конвертов оставите, — пробормотал он, протягивая Юрию Сергеевичу сложенный в два раза белый прямоугольник.

— Думайте о премии, Леонид! — Юрий взмахнул у него перед носом своей добычей и, перехватив полный вопросов взгляд несчастного, решил сжалиться над ним:

— Я не знал, что она будет с ними делать, когда найдет. Не думал, что просто перепрячет. Так что решил перестраховаться. Спасибо за содействие!

На всё про всё ушло 20 минут.

Ксения вернулась в кабинет спустя час: ей понадобилось много времени, чтобы успокоиться после этой внезапной утренней перепалки с врачом. Управляющая чувствовала себя, как в юности, когда мать отчитывала ее за позднее возвращение с прогулок с подружками. Да, она вчера позволила себе мелкую месть, но мгновенно получила от него удар под дых. А теперь еще и это! Отчитывает её, как школьницу, на глазах у людей! Неужели он ничего не понимает? Она снова вспомнила о данном себе обещании всё высказать в лицо этому типу и лишь крепче утвердилась в своем намерении. «Пусть оставит меня уже в покое! Пусть идёт к Маргарите! Отличная партия! Шикарно смотрятся вдвоём»! Девушка была измучена, эту войну она проиграла.

Дверь приоткрыта. Странно. Ах да, она же вылетела из кабинета пробкой, сама и не закрыла. Ксения вошла и обвела взглядом помещение. Всё в порядке, планшет и ключ-карта на месте. Ксюша медленно опустилась в кресло. У нее было около получаса на то, чтобы привести мысли в порядок. Далее надо было спуститься в ресторан, проверить, как там Баринов, и вообще – вторая половина дня обещала быть загруженной. А завтра еще и эта дегустация. Управляющая вспомнила о фермере. После того разговора он больше никак не напоминал о себе, но завтра они совершенно точно проведут вместе полдня, да и на вечер он, разумеется приглашен.

Её мысли внезапно прервал голос Льва Глебовича, о чем-то яростно спорившего со своей дочерью. Голоса приближались, Ксения замерла в кресле: «только не сюда, не сейчас». Прямо сюда и прямо сейчас! Дверь распахнулась и на пороге возник разъяренный Лев, за которым стояла ухмыляющаяся дочь.

— Слышь, симпапулька, покажи ты ей свои документы, ну, что Зуев на тебя долю переписал, и пусть отлипнет уже от меня! Пристала как банный лист!

— Па-па!!! А ты сам то видел их, эти документы? Он сам, лично, тебе что-то об этом говорил? Почему ты ей веришь, а собственную дочь слушать не хочешь? Может она тебе лапши понавешала, знает, что Зуев не вернется! Может, это она его сдала! А ты сидишь тут – уши развесил! — на глазах Маргариты появились слёзы обиды.

— Да потому что ты достала уже меня со своей управляющей!!! — заорал Лев так, что вздрогнули обе. — Где эти чертовы документы? Покажи мне их уже, пусть угомонится!

В дверном проеме возникла фигура врача.

— Во как! Даже кофе выпить не успел, — пробормотал он и прислонился к косяку, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.

— Ветеринар, иди, куда шёл! — зло выплюнула Маргарита.

— Побуду-ка я здесь, а то Вы, Маргарита Львовна, опять своего отца до инфаркта доведете.

— Лев Глебович, и правда, не нервничайте, сейчас я Вам всё покажу. — Ксения потянулась к сейфу, набрала код, открыла и замерла в недоумении: сейф был абсолютно пуст.

— Лев Глебович.., — она растерянно вскинула глаза на начальство, — они были здесь. И наличные Игоря Павловича… тоже…

На лице Маргариты заиграла мстительная улыбка. Возникла долгая пауза. Лев начал краснеть, глаза его сузились. Он подлетел к Ксюше, наклонился к ней и прямо в лицо закричал:

— Ты что меня, за идиота считаешь???

— Лев Глебович.., — залепетала Ксюша.. Она всегда очень пугалась, когда он пребывал в таком состоянии. Кроме того, картина складывалась такая, что управляющая действительно считает его за дурака.

— Если они были здесь, то где они, черт бы их побрал!? — продолжал орать совладелец.

— Я тебе говорила, папа.., — по новой завела свою песню блондинка.

— Лев Глебович, тут же есть камера. Поднимите записи, — раздался позади спокойный голос врача: он так и не двинулся со своего наблюдательного пункта. Всё это время он стоял и молча смотрел на несчастную Ксению, которая в этот момент казалась ему очень маленькой, очень беззащитной, и в очередной раз была несправедливо обвинена во всех грехах. Он снова думал о том, что не завидует ей и не хотел бы оказаться на её месте. На мгновение их взгляды пересеклись: в её шоколадных глазах читалась – нет, вовсе не мольба о помощи, – усталость. «Мне всё равно, что Вы сейчас обо мне думаете, я так устала от этого всего», – вот что он там увидел.

Маргарита дёрнулась.

— Откуда тут, мать твою, камера!? — рявкнул Лев, буравя взглядом управляющую. — А, какая теперь разница? Пошли!