Недостаточно хороша

– Не бойся, Маш, я счастлива. Все, наконец, как надо. Будто мне вставили на место кусок сердца и теперь легче дышать, ты понимаешь, о чем я?

Я никогда так не чувствовала, но была искренне рада за подругу.

– Где Женя?

– На кухне, моет посуду.

Теперь молчала я, выражая всю глубину одобрения. В нашей мойке лежала посуда со времен юрского периода.

– Золотой парень, с первого взгляда видно. Он тебе рассказал, где пропадал?

– Ты не поверишь…

– А ты попробуй рассказать.

– Даже не знаю, с чего начать… Он невозможный человек, таких не бывает. Оказывается, он прожил все это время в Эфиопии, в монастыре.

– Что-что?

– В ордене монашек Матери Терезы. Они еще существуют, представляешь? Содержат приют для больных СПИДом детей, от которых отказались матери. Достают лекарства и наблюдающих врачей. Обучают, играют, заботятся. Зависят, естественно от пожертвований и добровольцев. Женя мне показал фотографии, я была в шоке. Настоящие монашки в черных рясах и белых головных уборах с добрыми морщинистыми лицами в круглых очках. А дети, если бы ты видела, какие! Кудрявые, с огромными черными глазами, пытливые и непоседливые.

– А что он там делал?

– Все. Убирал, менял постели, выносил горшки, ухаживал за больными, обучал основам счета. Обычно приезжают на пару месяцев, но Женя задержался. Я еще не знаю всех подробностей, потом расскажу.

– Даже не знаю, что сказать. Чувствую себя черствой эгоисткой, промотавшей жизнь.

– Не говори, я тоже. Хотя он рассказывает так, будто все было классным приключением, вроде затяжного отпуска. Ну все, Маш, мне пора заканчивать. Я тебя целую, солнце.

– Все, бери кровать и в будущем даже не спрашивай. Удачи, Ань!

Я отложила телефон в сторону и села, потрясенно разглядывая картину, висящую на стене напротив кровати, с пейзажем из скалистых гор с низвергающимся водопадом, которую мне когда-то подарила на день рождения Аня. Я подошла поближе рассмотреть название в углу картины, напечатанное белыми буквами.

Так и есть, Эфиопия. Интересно, Аня помнит о ней или это простое совпадение?

Подарки лета

Когда принимаешь тяжелое решение поступить не как хочется, а как должно, то после выбора во рту появляется вкус полыни, а ноги словно кандалами притягивает к земле. Но спустя некоторое время путь по верной дорожке становится легче, и наступает миг, когда прошлые тяжести кажутся мелкими помехами.

За последнее время я совершила один за другим три поступка, которые выжали меня досуха. Потребовалось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не сорваться и не дать самой себе поблажек.

Первым по списку шел отказ от Игоря. В первые дни без него меня словно рвало на части. Раньше меня держала надежда, что он одумается и вернется ко мне с обещанием вечной любви. А сейчас я сама сделала шаг назад и очень переживала, рыдала в жилетку подруге и старалась побороть в себе страх, что на всю жизнь останусь одна.

Мне было необходимо, как воздух, общество друзей и одногруппников, чтобы отвлечься от проблем и тоски, но я собрала вещи и уехала в Новороссийск. Где целыми днями сидела наедине с собственными мыслями в детской комнате. Отставила свой комфорт в сторону, чтобы быть рядом с сестрой в тяжелые для нее минуты.

Я мечтала о мужчине, который стал бы для меня надежной опорой, которому я смогла бы доверять и быть любимой. Но, отказавшись от собственных желаний, я оттолкнула Максима. Во время сессии он поначалу приезжал навестить меня и поучиться вместе, но со временем его приезды стали реже, а в глазах я прочитала боль и разочарование. Похоже, он тоже начал понимать тщетность своих надежд.

Я ломала себя, но не отступилась от своих убеждений. Так было нужно – убежать от Игоря, отпустить Максима, а сестре помочь. И не забыть о сессии в разгаре, ради которой я целый год не вставала из-за учебников.

К концу лета моя жизнь изменилась. Вопреки ожиданиям, в лучшую сторону.

Ника ходила по дому, волоча за собой шест с капельницей. Она всячески использовала свое положение, чтобы добиться максимального сочувствия. У нее ничего не получалось – папа посадил Нику под домашний арест, нанял армию частных преподавателей, с которыми она занималась с утра до вечера, несмотря ни на какие жалобы. Выходила на улицу Ника лишь в обществе родных, всегда под присмотром.

Взяв для подмоги Аню, Наташу и присоединившегося к нам Женю мы отправились искать Толика, наградившего триппером мою сестру. Каждый задействовал свои связи, и найти его оказалось – раз плюнуть.

Я пригрозила Толику криминальным иском, Женя надавил авторитетом, а Аня с Наташей фальшиво пожалели парня и посоветовали держать рот на замке, если не хочет неприятностей. О Нике мы советовали отзываться только хорошо или никак, а о факте их близости и вовсе забыть.

Толик, оказавшийся довольно смазливым, но рыхлым подростком, был очень впечатен и клятвенно пообещал исполнить все пункты точь-в-точь по уговору. Он даже рвался к Нике попросить прощения, но я сказала, что если хоть раз увижу его рядом с сестрой, то подам в суд. Толик сник и замолк.