Недостаточно худая. Дневник топ-модели

Мы взяли напрокат машину и отправились по дороге в сторону Лас-Вегаса и северной части Великого Каньона. Я понятия не имела, сколько километров мы проехали, но это путешествие показалось мне бесконечным. Мальчишки взяли с собой большой запас провианта, и поскольку заняться больше было нечем, я сдалась и нафаршировала себя, как праздничная индейка: две морковки, яблоко и даже кусок курицы. Я ненавидела себя, ненавидела себя, ненавидела себя. Несомненно, сегодня вечером весы должны были запеть в унисон с моим маленьким голоском: «Ты ешь, и ты толстеешь, ешь и толстеешь…» Хуже всего было то, что, когда мы приехали в отель, я поняла, что нигде не смогу купить себе свежие фрукты или приготовленные на пару овощи без соуса и заправки. Сначала я безумно расстроилась, а потом вдруг поняла, что все не так уж и плохо: после всего, что я поглотила по дороге в машине, наилучшим выходом было просто сесть на диету. Я отпустила семью на обед, чтобы они вдоволь насытились гамбургерами и жареной картошкой, а сама осталась мечтать о том, что все деньги, заработанные мной в качестве топ-модели, я потрачу на разработку новой концепции ресторанного питания и открытие ресторана для моделей. Это будет спокойное, красивое, безукоризненно чистое заведение с белыми стенами и розовыми мягкими диванами, чтобы создавалось впечатление, будто ты паришь на облаках. В меню нельзя будет найти ничего, кроме курицы и рыбы, приготовленной на пару, а также овощей и фруктов. Ноль жира, ноль сахара, на сто процентов очищенные и легкие продукты.

* * *

На следующий день родители приготовили для нас сюрприз. Мы поехали на небольшой аэродром, чтобы сесть там в небольшой самолет с пропеллерами как в старых фильмах и пролететь на Великим Каньоном. Мальчишки были вне себя от счастья! Я тоже была приятно взволнована, пока не увидела в ангаре нечто ужасное. Поскольку нас было пять человек, а самолет был очень маленьким, каждый из нас должен был сначала взвеситься, чтобы решить, кто как рассядется, и сбалансированно распределить вес. Взвеситься прямо при всех! Мой меленький голосок тут же впал в истерику: «Они все увидят, что ты слишком толстая. Нет, слишком худая. Нет, все-таки слишком толстая». Самолет просто рухнет с небес, если ты в него заберешься, а то и вообще не сможет взлететь». Я чувствовала себя огромным надутым шаром, прикованным к земле, который никогда не сможет подняться ввысь, ни ради Великого Каньона, ни ради чего-либо другого в жизни. Я не хотела этого делать.

Я реально не хотела этого делать.

Каждый по очереди взвесился, прямо в ботинках, куртках, с сумками и тому подобным. Я так и не решилась сказать маме, что не хотела лететь, поэтому я передала ей максимально свои вещи, чтобы весить как можно меньше. Я сконцентрировала все свое внимание на мужчине, который должен был взвесить меня. В своей голове я уже практически слышала, как он произносит: «Извините, мисс, вы не можете лететь». Но он не сказал ни слова, и я поднялась со всеми остальными на борт самолета. И пока они восхищались раскинувшимся внизу ландшафтом, я пыталась на протяжении всего полета заставить заткнуться этот маленький голосок, который разрушал каждую минуту этого приключения. И каждую минуту моей жизни.

Когда в тот вечер мы вернулись в отель, я на какое-то время осталась наедине с Алексом. Он сказал, что сыт по горло: им все время приходилось меня ждать, пререкаться со мной, надеяться на то, что я не обижусь на что-то или не расплачусь. Даже когда я была с ними, меня как будто не было. И он уже не понимал, что со мной происходит, но это становилось утомительным, и я должна с этим что-то сделать. А затем он просто развернулся и ушел.

Я понимала, что он прав, что он хотел получить от меня обратную реакцию, встряхнуть меня, помочь мне, но у меня не было сил, чтобы ему отвечать. Я все больше и больше чувствовала себя отрешенной от всего, даже от моего собственного тела. Казалось, будто между мной и моей семьей больше нет связи: мы все разбредались в разные стороны. Это пугало меня, и я ничего не могла предпринять. Мое тело постоянно болело и замерзало, становилось все менее тяжелым и менее осязаемым.

В действительности я все меньше и меньше оставалась живой.

Когда вечером мы поднялись в номер отеля, Алекс посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Я буду спать на маленькой кровати». Это поразило меня в самое сердце. Даже самое крепкое объятие Лео не могло утешить меня или согреть.

* * *