Недостаточно худая. Дневник топ-модели

Шоу должно продолжаться.

После показа меня ожидал приятный сюрприз. Я услышала, как фотографы кричат: «Виктуар! Виктуар, пожалуйста, улыбнитесь!» Даже если днем ранее я и нажила себе врага, зато теперь меня все знали по имени.

В агентстве Silent все были довольны: казалось, что люди все больше и больше начинали поговаривать обо мне и что «все» заметили эту маленькую восходящую французскую звезду. По словам Луи, чье мнение мне казалось больше приближенным к реальности, чем мнение Себа (если честно, я вообще устала от его превосходных степеней), можно было вполне рассчитывать на то, что очень скоро бренды начнут драться за мое участие в их показах и рекламных кампаниях. Оставалось только надеяться на то, что он был прав! Эта профессия выглядела привлекательной только тогда, когда все вокруг кипело и бурлило, когда дела и события развивались с молниеносной скоростью. Именно этого я и хотела – все или ничего!

На тот момент я не знала, сколько денег мне приносила моя работа, но прекрасно видела, сколько она требовала затрат. Чем лучше выглядели новости для агентства, тем хуже они были для меня. Хотя я планировала вернуться в Париж, я могла там провести всего одни сутки. На следующий день после приезда я должна была вылететь в Милан, где было запланировано десять дней интенсивных кастингов, а затем обратно в Париж, на октябрьскую Неделю моды. Я совсем не хотела этого делать – мне было необходимо отдохнуть, провести время со своей семьей и с братьями, встретиться, наконец, с Софи и рассказать ей обо всем, сходить в кино со своим двоюродным братом Томом. Мне нужно было хотя бы денек провести вместе с бабушкой и дедушкой, чье здоровье ухудшалось, потискать Пушинку и обнять мою дорогую маму…

* * *

Я стала все хуже и хуже спать. У меня постоянно болела спина, как будто кожа на ней трескалась и разрывалась на куски. Когда я ложилась в кровать, я чувствовала каждую косточку на своем теле и не могла никак найти удобную позу для сна. К тому же постоянным источником моих страданий был желудок. Лошадиные дозы слабительного больше не приносили мне должного успокоения. Как только что-то попадало внутрь желудка, даже если это был малюсенький кусочек приготовленной на пару рыбы или четвертинка медовой дыни, создавалось ощущение, будто я проглотила воздушный шар. Я просматривала фотографии с моего первого показа и видео, которое мы сделали между двумя кастингами для Silent в саду дома фотографа, живущего в Бруклине. Там я выглядела худой, практически прозрачной, эфемерной. Но так мне нравилось больше – я предпочитала, чтобы люди видели мои кости, а не жир!

Слегка смущенная Матильда указала мне на одну деталь на фотографиях, которая меня тоже повергла в некоторое замешательство: на фотографиях с показа Ду-Ри было видно, как по всему моему телу дыбом стоят волоски! Я точно помню, как дрожала от холода в том помещении, где кондиционер работал на полную мощность, так что моя кожа вся была покрыта мурашками. «Ты должна побриться, Виктуар. И ноги, и руки». Я согласилась с ней насчет ног: я даже никогда не думала, что была настолько волосатой. Хотя где-то в глубине души я продолжала думать, что все дело было просто в холоде, установленном со спины освещении и сверхмощной фотокамере, что и дало в совокупности подобный эффект. Но руки? Я не собиралась брить свои руки! В тот же вечер мама согласилась со мной, что это была плохая идея. Если я начну брить свои руки, потом я должна буду делать это всю свою оставшуюся жизнь! Это даже не обсуждалось.

Я была приглашена на показ склонного к минимализму модельера Мэтью Эймса, где представляла красивые платья из плиссированной ткани и драпировок. А затем на показ неудержимого Дэнниса Бассо, создающего наряды для принцесс из шикарного меха. Я приезжала померить их заранее в его ателье в центре Бронкса. Я появилась на огромном «Хаммере», управляемом шофером и заказанном специально для меня в агентстве. Мне казалось, что я еду на бронированном танке! Именно на этом показе, когда я переодевалась, меняя платье-сетку из тончайшего шелка и белой норки на удивительно элегантное черное платье-футляр с воротником из лисицы, я заметила юную модель, которой едва было шестнадцать лет и которая была вместе со своей мамой. Так, значит, такое было возможно? Значит, мама сможет сопровождать меня в Милан? Я просто обязана поговорить об этом с Себом. Я была уверена, что только так я смогу задержаться в этой профессии и быть по-настоящему счастливой. По крайней мере, на какое-то время.

* * *