Недоступная и желанная

– Излишняя эмоциональность мешает исполнению желаний, – напомнила Елена с легкой улыбкой.

– Боюсь, исполнение моего желания вошло бы в противоречие с законом, поскольку я была готова кое-кого убить.

– Ты же прекрасно знаешь, что я имела в виду другого плана желание, – сказала Елена.

Лидия сделала несколько глотков бренди, разглядывая подругу сквозь стекло бокала.

– Эйнсвуд потрясающе красив, – продолжила между тем Елена. – У него есть и мозги и мускулы. Не говоря уже об улыбке, от которой могли бы расцвести розы среди арктической зимы. Беда в том, что он принадлежит к распутникам того типа, что презирают слабый пол. Женщины для него имеют лишь одно известное предназначение и лишь с точки зрения исполнения этого предназначения ненадолго завладевают его вниманием. Если Эйнсвуд заставил тебя задуматься о том, чтобы слегка отступить от пути праведного, Лидди, я рекомендую выбрать другой объект. Подумай, например, о Селлоуби. Он отнюдь не презирает женщин, а ты определенно заинтриговала его. В общем, тебе стоит только поманить своим маленьким пальчиком.

Лидия знала, что ее подруга требовала за свои услуги больше любой другой профессиональной содержанки Лондона, и на то имелись причины. Елена обладала редким талантом точно уловить момент, когда следует ответить на ухаживание мужчины, чтобы превратиться в женщину его мечты. Несомненно, ее советы заслуживали внимания. Однако воспользоваться рекомендацией «подумать о Селлоуби» Лидия не могла, поскольку знала, чем она заинтриговала его.

Главный лондонский коллекционер слухов заметил Лидию в толпе журналистов, собравшейся перед собором Святого Джорджа во время свадьбы Дейна. На следующий день он рассказал Елене, что, когда взглянул на толпу перед собором, в ней мелькнуло лицо женщины, будто сошедшей с одного из портретов родовой галереи Афкорта. А название Афкорт носило родовое имение маркиза Дейна в Дивоне. С того момента, как Лидия узнала об этом разговоре, она старалась за версту обходить Селлоуби. Увидев ее с более близкого расстояния, он вполне мог заняться исследованиями в Афкорте и раскопать то, что ее гордость требовала похоронить навсегда.

– О Селлоуби не может быть и речи, – сказала Лидия подруге. – Светский сплетник и журналистка априори обречены на конкуренцию. Да и в любом случае сейчас для меня совсем не время затевать интрижку с каким бы то ни было мужчиной. Скандал, конечно, может способствовать увеличению продаж журнала, однако то небольшое общественное влияние, которое у меня сейчас имеется, неизбежно сведется к нулю, если я в глазах общества стану падшей женщиной.

– В таком случае, может, тебе следует подумать о другой работе? – предположила Елена. – Ты не становишься моложе, и тратить время…

– Возможно, ты права, милая. По крайней мере, не сомневаюсь, что ты желаешь мне добра. Но давай отложим дискуссию о том, что мы теряем и что нам мешает, на потом. – Лидия допила бренди и поставила бокал на поднос. – Уже довольно поздно, а мне еще надо побывать в городе.

Она надела шляпу, взяла прогулочную трость и, напоследок посмотревшись в зеркало, направилась к двери.

– Я буду ждать тебя! – крикнула ей вслед Елена. – Не забудь, ты должна вернуться сюда, а не…

– Конечно же, я вернусь именно сюда, – заверила ее Лидия. – Не думаешь же ты, что мне хочется, чтобы соседи увидели странного мужчину, входящего рано утром в мое жилище? Да и мисс Прайс не буду утруждать расшнуровыванием этого чертова корсета. Сие сомнительное удовольствие я готова предоставить только тебе. Надеюсь, что и ты не забудешь оставить для меня рюмочку на ночь.

– Будь осторожна, Лидди.

– Да, да. – Лидия обернулась и изобразила наглую ухмылку. – Да пошло оно все к черту, девочка! Думаешь, надо доставать парня, чтобы удержать его навсегда?

Надув щеки, она вразвалочку вышла под сдавленный смех подруги.

В эту среду Гренвилл из «Аргуса» отсутствовала на традиционных ночных писательских посиделках в «Голубой сове», и поэтому проходили они весьма скучно. Правда, на счастье Вира, Джо Парвис там был. Его Вир увидел практически сразу, в холле, когда тот в очередной раз возвращался из туалета. Однако одного стаканчика джина оказалось явно недостаточно, чтобы развязать язык Джо и подтолкнуть его к размышлению о том, где сейчас может находиться его напарница по работе над статьями. Иллюстратор «Аргуса» и без того был уже изрядно пьян, что серьезно обострило его ущемленное достоинство.

Первым делом он начал жаловаться Виру на то, что приятели стали называть его Писклявым. Обидная кличка прилепилась с прошлой среды из-за того, что Гренвилл, передразнивая его, запищала будто мышь. Это уже не говоря о том, что она вообще ухитряется устраивать так, что при совместной работе все сливки достаются обязательно ей.