Недоступный

– Поля. Загоны. Этот огромный дом перед нами. – Он указывает на особняк, возвышающийся среди золотистых полей пшеницы.

– Да. Этим управляет моя семья. Земля переходит из поколения в поколение, и на ней уже больше века работают все члены нашей семьи. Кто-то занимается посевом, кто-то собирает урожай, кто-то занимается только сорняками, кто-то продажей продукции, кто-то скотом на северном пастбище, кто-то парниками. Это основной дом, в котором живут мои родители, дедушка, тётя с дядей, старший брат и старший кузен. У остальных свои дома, расположенные на нашей земле у границ владений. Что-то вроде негласных сторожевых, – тихо поясняю я. Надо было это сделать раньше, но у меня из головы всё вылетело.

– Сколько работы, – замечает Кент.

– О, да, лишних рук не бывает. Обычно я стараюсь приезжать только на Рождество или ранней весной, но никогда летом и осенью. Припашут сразу же, – хмыкаю я.

– С каких пор моя дочь стала белоручкой? – обиженно подаёт голос папа.

– Я всегда была такой, пап. Я прекрасно считаю и с детства помогала дяде и дедушке вести дела фермы, но никак не жариться на солнце летом. Раньше тебя это не задевало, – улыбаясь, произношу.

– Но раньше ты всегда предлагала свою помощь, Дженна. Чем дольше ты живёшь в этом Чикаго, тем дальше от земли. А это наше всё. Наш хлеб и вода. Наш воздух и продолжение.

– Я и сейчас предложу помощь, но только не на полях. Пап, прекрати, ты же знаешь, как я это не люблю, и у меня поднимается давление из-за духоты. К слову, ты сам запретил мне там появляться после того случая, когда я чуть не угодила под комбайн, потому что увидела собаку и пыталась её спасти, – цокаю я.

– Ты не пострадала? – интересуется Кент.

– Она – нет, а мы все – да. У тестя чуть сердечный приступ не случился. Эта девчонка всегда старалась быть лучше своих братьев. Она носилась за ними и тягала тяжести, в общем, соревнования у неё в крови. Поэтому мне пришлось чаще оставлять её с тестем, чтобы она дожила до того дня, когда начала высказывать своё «фи» о нашей работе.

– Приехали. Выходим. – Папа глушит мотор, не позволяя мне даже ответить. Не понимаю, чего он так разозлился? Ведь, правда, именно он направил меня к финансам и определил мой путь, а теперь недоволен. Наверное, из-за Кента.

– А сколько здесь акров? – задумчиво интересуется Кент, когда я хватаюсь за ручку, а за спиной слышны гудки машин, оповещающих всех, находящихся в доме, о том, что мы на месте.

– Где-то двести акров. – Пожимаю плечами, нажимая на ручку и распахивая дверь, но Кент хватает меня за руку, и я смотрю на его серьёзное лицо.

– Насколько я мог заметить, Дженна, заборы в хорошем состоянии, поля ухоженные, приличных размеров дом в идеальном состоянии, недешёвые машины, и это лишь малость, которую я увидел. Твоя семья богата?

– Да. Наверное, да. Они имеют хороший доход с продажи зерновых, грибов, овощей, крупного рогатого скота, мелко рогатого и также получают доход с акций по добыче нефти и газа, которые дедушка приобрёл ещё юнцом. Он подарил каждому из своих внуков и внучек по акции, оставил немного себе и для будущего поколения тоже. Это его подарок каждому рождающемуся правнуку теперь. А что? – непонимающе перечисляю я.

– То есть, ты наследница многомиллионного состояния?

– Нет. Я отказалась от своей доли, когда мне исполнился двадцать один год. Я поделила её между всей семьёй, а свои акции давно уже не проверяла, потому что дала разрешение использовать доход с них на улучшение жизни здесь. Им деньги нужнее, чем мне, а я всегда могу их заработать снова. Поэтому я здесь гость.

– Подожди, ты отдала всё своё состояние им и ничего себе не оставила? Выходит, что ты, даже сделав эту глупость, богата, потому что наследство, уверен, будет распределено между всеми детьми?

– Нет, Кент. Богата не я, а мои родители и мой дедушка. А я лишь банковский сотрудник, который приезжает к родственникам в гости, как уже и сказала. Всё это не принадлежит мне, и вряд ли я когда-нибудь буду работать на том же уровне, что они. Поэтому я не считаю, что сделала глупость. Они все потратили полжизни, чтобы ферма процветала, и они ни в чём не нуждались. Они заслужили. Пошли. – Мне неприятно говорить о том, что моя семья, действительно, имеет внушительные счета в банке. Это не мои деньги, и никогда не будут моими, а считать чужие деньги неправильно.

Выскакиваю из машины и улыбаюсь семье, ожидая, когда из неё выйдет Кент. Двери дома уже давно распахнуты, и дети вылетают оттуда, вместе с остальной частью семьи. Многих я не видела уже больше полугода, а некоторых ни разу. За это время мой младший брат и его жена обзавелись ещё одним мальчиком, моя средняя кузина – девочкой, мой старший брат – третьим сыном, а младшая сестра находится на сносях. Целуя каждого знакомого малыша и приветствуя новых, обнимаю оставшуюся часть семьи и оборачиваюсь, чтобы проверить, как там Кент. Из-за шума, визга детей и их родителей у меня немного начинает болеть голова, но это только в первые два часа, потом привыкну.