Недотрога

— Вместе с коллегой из Ирландии мы объединяемся с одним из американских строительных гигантов. Я самый крупный инвестор, поэтому после слияния, естественно, превращаюсь в генерального директора крупнейшего мирового конгломерата.

Алиса вспомнила отрывочные замечания Мелани.

— Я думала, вы и так уже владеете крупнейшей мировой компанией… — заметила она едко, не скрывая своего мнения о его очевидном желании захапать весь мир.

Он словно не заметил ехидства.

— Так и есть, но нет предела совершенству.

— Вы хотите сказать — жадности, — пробормотала Алиса и осеклась. Какое ей, в сущности, дело?

Он снова проигнорировал ее колкость.

— Строительную компанию в Америке возглавляет человек по фамилии Бушенон. Потребовалось много усилий, чтобы убедить его совершить сделку. Годы переговоров вели нас к желательному результату, и вот мы почти у цели. В следующие три недели договор должен быть подписан. Данте лучился самодовольством.

— И?.. Полагаю, это не все?

Данте уставился на нее, ловя каждое мимолетное выражение быстро меняющегося лица. В паху у него шевельнулось. Можно поклясться, что не все…

Справившись с собой, он спрятал вожделение за показным спокойствием.

— Бушенон уступает неохотно. Тем не менее он единственный, кто нам нужен. Он контролирует всего лишь одну из крупнейших компаний США, но у него есть многочисленные связи в Европе, что не менее важно для нас. Но он осторожен. Он собирается баллотироваться в американский сенат, поэтому и хочет развязать себе руки, освободившись от руководства компанией. При этом понятно его желание сохранить безупречную репутацию.

Алиса чувствовала, что утрачивает нить разговора.

— Да, но как это относится ко мне?

Ничего не ответив, Данте полез в карман и достал оттуда свернутую газету. Алиса узнала знакомое название. Сердце ее упало. Подавшись вперед, Данте положил газету перед ней. Чтобы разглядеть фотографию и прочесть заголовок, потребовалась секунда.

«Кто она, таинственная незнакомка, озарившая ад Данте?»

— О господи, — выдохнула Алиса.

— Я тоже так думаю. Вероятно, у фотографа была припрятана камера поменьше, потому что одну мой охранник у него конфисковал.

Алиса подняла глаза на Данте. Откуда набраться смелости для еще одного «мне очень жаль»? Как оправдаться, обвинив человека в преступлении, которого тот не совершал? Любые слова только ухудшали дело.

— Я не знаю, что сказать. — Алиса встала, держась за спинку стула. Почему-то вспомнилось ощущение от его губ, накрывших ее губы, прикосновение его сильного жесткого тела.

Он взглянул на нее, и у нее появилось предчувствие, что сейчас он скажет что-то такое, что ей совсем не понравится.

— Чем говорить, вы можете поступить правильно. Согласиться поехать сегодня со мной на озеро Комо в качестве моей гостьи.

— Я… как вы сказали?

— Я сказал…

— Я слышала ваши слова, — перебила она. — Но зачем я вам там?

Данте посмотрел на газету.

— Затем, что по вашей милости мы оказались сейчас в центре внимания. — Он недовольно поморщился. — В обычное время я не обращаю внимания на прессу, но, к несчастью, в данный момент это не тот случай. Бушенон принадлежит к консервативным кругам, он семейный человек и вечно упирает на то, что из всех участников сделки я один не женат. В угоду ему мы предложили всем заинтересованным лицам приехать с семьями. — Глаза его мрачно блеснули. — Он до сих пор колеблется. Хочется верить что жены и дети позволят разрядить обстановку и он примет нужное решение. Если же нет, то миллионы, потраченные на переговоры, пропадут впустую. Следовательно, поскольку эта неприглядная история попала в газеты, вы будете сопровождать меня, став моей гостьей и развеяв страхи Бушенона относительно связанных со мной сплетен.

Ее согласие он даже под сомнение не ставит. Алиса была слишком смущена, чтобы разозлиться как следует.

— Да… но не получится ли еще хуже? Я вам не жена.

Он покачал головой, воздержавшись от ответа: «Нет, потому что я не фотографируюсь с одной женщиной дважды…»

На мгновение он ощутил неловкость.

— Нет, потому что раньше я никогда не привлекал женщин к переговорам. Поэтому и он, и пресса однозначно истолкуют это как помолвку. Появись я без вас, журналисты вволю пососут моей крови, не говоря уж об отношении Бушенона.

Алиса задохнулась:

— Не ждете ли вы…

Он жестко улыбнулся:

— Не думаю, что это необходимо. Вашего присутствия будет довольно, чтобы их ублажить. До того момента, пока не высохнут чернила на договоре.

Алиса сжала руки и побледнела. Данте не понравилась собственная реакция на ее колебания. Ему как будто стало ее жаль — такой она казалась хрупкой и ранимой.

— А что… с той женщиной? — Ей вспомнилась одинокая фигура на ступенях гостиницы, опять пришло в голову, как отличается она от нее, Алисы.

Данте нахмурился, потом пренебрежительно тряхнул волосами.

— Ее нет. В моей жизни, по крайней мере.

Алиса внутренне затрепетала от его непритворно безразличного тона. В душе поднимался ужас.