Недотрога

— Ты кто? Что тебе надо? — прохрипел я, поднимая руку к маске и срывая ее. Передо мной оказалось расплывающееся лицо с длинными прилизанными черными волосами. Яркий макияж и пухлые красные губы не помешали мне узнать одну из артисток труппы. Имени я, конечно же, не отыскал в глубинах памяти.

— Ну же, Ма-а-акс, — продолжала она противно тянуть, — ты не узнал меня? Я же Оля-я-я. Не помнишь, как подвозил как-то нас с девочками до города?

— И? — спросил коротко, снова пытаясь отодвинуть от себя пьяное тело. Но в таком состоянии не получалось это сделать. Но мне нужно было от нее избавиться, от одного только приторного запаха тошнота подступала к горлу, не говоря уже о духоте в ВИП-кабинете. Мне надо на воздух. Срочно.

— Как что? — удивилась Оля, скользя по мне грудью и елозя по бедрам костлявой задницей. — Разве вам тут не скучно? Сидеть мужской компанией?

С трудом скосив взгляд в сторону, потом в другую, я увидел, как две других девки расселись на коленях парней, вот только они уже не просто разговаривали, как мы с Олей, а продвинулись гораздо дальше. Рыжая и брюнетка практически распластались на парнях, сидя верхом. Одна приникла к губам Грихи, и казалось, что пожирает его целиком, а другая потихоньку сползала вниз по телу Жехи, явно намереваясь расстегнуть ему штаны.

«Бл*, Жеха! Что ты творишь?» — хотел было я ругнуться, но цепкая женская ладошка опустилась мне на ширинку, дергая за язычок молнии.

— Меня выкупил какой-то богатый старик, так что хочу перед встречей с ним побаловать себя, — прошептала Оля мне на ухо, обдавая горячим дыханием и прикусывая мочку, а потом облепляя шею влажными поцелуями.

О чем эта баба? И что ей от меня надо?

Мне было не до нее, когда рядом Жека собирался изменить Алине по пьяни, чего я никак не мог позволить. Даже в состоянии полного угара понимал, что обязан остановить друга от поступка, о котором он горько пожалеет.

— Слышь, свали в туман! — грубо попросил девку слезть с колен, а когда она не подчинилась, спихнул ее насильно, не обращая внимания на то, куда она подевалась, вскочил и схватил за шкирку другую, стаскивая с разомлевшего Саранчи.

— Пошла вон! Вы все вышли отсюда, живо! — заорал на всех троих, вынудив находящихся в помещении прекратить все свои действия, замереть и уставиться на меня.

— Ты че завелся, Суровый? — возмутился Гриха, притягивая оцепеневшую рыжуху обратно, но эти двое меня мало интересовали — пусть хоть до смерти друг друга затрахают. А вот Жеку надо было избавить от женского общества. Мигом протрезвевший, он смотрел на меня со странным выражением на лице, в тишине никто не вмешивался в наш молчаливый диалог. Мы знали друг друга долгие годы, поэтому слова были не нужны.

Он медленно кивнул, словно благодаря, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, всем своим видом показывая, что продолжения банкета не будет и он хочет только покоя. А двух недовольных девиц я подхватил под локоть и выволок за пределы ВИП-кабинета.

У входа нас встретил Альберт со странно перекошенным измученным лицом. Он посмотрел на меня, в глубь кабинета, потом перевел взгляд на недовольных девушек и тяжело вздохнул.

— Что? — спросил его коротко и по-деловому, не понимая, зачем он поднялся к нам наверх.

— Максим Николаевич, мне бы с вами переговорить, — начал он тихо. — Наедине.

— По поводу? До завтра на подождет? Вернее, до утра?

— Ну… — замялся он. — Вообще-то это не к спеху и потерпит до завтра.

— Договорились. Будьте добры, Альберт, посадите эту девушку на такси и убедитесь, что она уедет домой, — подтолкнул к нему ту, что приставала ко мне, а несостоявшуюся шлюху Жеки притянул к себе, прошептав на ухо: — Жди меня внизу, поедем вместе домой.

После чего направился искать Таю. Зачем — и сам толком не знаю. Мною руководили странные чувства, и одним из них было беспокойство за эту девушку. Как ни пытался маскировать настоящие эмоции местью, они прорывались наружу. Злость на Таю за связь с отцом начинала потихоньку растворяться, потому что одно дело планировать жестокое возмездие, а другое — воплощать его в жизнь. Перед глазами по-прежнему стояла неприглядная картина доведенной до предела матери, пьяной, ползающей на коленях и умоляющей покарать виновницу всех ее бед. Но всё же…

Всё же я так или иначе отступал от своего плана.

Не то чтобы подумал, что напортачил, просто самому становилось мерзко от того, как мало-помалу уничтожал жизнь другого человека, будто это для меня в порядке вещей. Но ведь я не такой, не в моих привычках унижать женщин. До Таи ничем подобным не занимался.

А если, к примеру, представить, что какой-то мужик обидит ту же Алину, да я бы пасть ему порвал, уничтожил. Но Таю поначалу отнес к категории продажных девок, с которыми можно поступать как угодно. Но эта Оля, хлопнувшаяся на колени и вцепившаяся в член с жадностью голодной самки, как, впрочем, и ее подружки, заставила мгновенно прозреть и понять очевидное: Тая на них совершенно не похожа.

Надо быть слепым или идиотом, чтобы не заметить.