Недотрога для босса (СИ)

— Привет. Что случилось? — шепчет приглушенно, касаясь губами моих волос рядом с ухом.

Едва заметно отшатываюсь от него, освобождаясь от его ладони.

Он прищуривается и бросает на меня озадаченный взгляд.

— Пошли, — коротко бросает, берет меня за руку и ведет из парка.

— Я могу и сама идти, — тихо говорю так, чтобы не услышал водитель. — Не обязательно меня тащить за руку.

Кидает быстрый взгляд на водителя:

— Может ехать.

Тот без лишних слов уходит.

Матвей смотрит на меня так, как будто сканирует меня взглядом.

— Тебя кто-то обидел?

Отвожу взгляд. Кто-то обидел… Сказать Матвею, что я «мило» побеседовала с его отцом? Нахожусь сейчас в таком подавленном состоянии, что просто не готова сейчас это обсуждать.

— А можно домой? — тихо спрашиваю. — Я очень устала…

— Можно, — кивает, внимательно рассматривая меня. — Поехали.

***

Матвей

Ксюша молча садится в машину и сразу же отворачивается. Выглядит странно. Явно, что-то произошло.

И молчит. Ничего не говорит. Даже прикрывает глаза, как будто давая понять, что не готова отвечать на мои вопросы. В процессе поездки даже засыпает.

Въезжаем в ворота. Сонно осматривается, отстегивает ремень безопасности, и, пока, я отдаю ключи своему охраннику, в секунду скрывается в доме.

Иду за ней. Сначала выясню, что случилось, потом будет отдыхать.

Вхожу в ее комнату, она сразу же настораживается, оборачивается и смотрит на меня испуганно. Такое чувство, что именно я ее чем-то обидел. Но такого не может быть.

Прикрываю за собой дверь. А она начинается пятиться, обходя кровать.

— Матвей, что ты делаешь? Я хотела отдохнуть.

— Отдохнешь, — киваю, не сводя с нее внимательного взгляда. — Но сначала расскажешь, что с тобой?

Судорожно сглатывает и опять немного отступает. Да что, нахрен, происходит?

— Я… я не готова сейчас разговаривать…

— С бабушкой что-то?

— Нет, с бабушкой все хорошо. Потихоньку идет на поправку, — тихо отвечает, не сводя с меня подозрительного взгляда.

Начинаю медленно надвигаться на нее. Нервничает еще больше. Прищуриваюсь. Мне подменили жену, пока она была в клинике?

— Матвей, что ты делаешь?

Упирается ногами в прикроватную тумбочку. Все, отступать больше некуда. Но она в секунду вскакивает ногами на кровать и перебегает на другую ее сторону.

Замираю и хмурюсь.

Что за ерунда?

— Не хочешь объясниться? — чуть не рычу. — Что ты делаешь?

— Я… я… — заикается растеряно, а потом как будто берет себя в руки и внезапно выдает. — Я больше не буду с тобой спать!

Удивленно смотрю на свою жену, а потом медленно произношу:

— Да неужели?

— Да, нам надо остановиться, — кивает с серьезным видом. — Если ты хочешь, чтобы этот брак продержался шесть месяцев, то нам надо прекратить наши интимные отношения.

— А если я хочу, чтобы больше? — приподнимаю бровь.

— Это исключено, — мотает головой.

Прищуриваюсь. Исключено, значит…

— А я считаю иначе, — усмехаюсь, продолжая сверлить ее серьезным взглядом.

— Исключено, — упрямо повторяет она и отводит глаза.

Выглядит грустной и расстроенной.

— Дорогая моя жена, — говорю вкрадчиво, продолжая цепко следить за каждой ее эмоцией, — что произошло с момента, как ты уехала из дома, и до момента, как ты, вместо того, чтобы сесть в машину с водителем, рванула в метро?

Смотрю на нее. Молчит. Опять отводит взгляд.

Достаю мобильный и набираю номер.

— Вань, со скольки и до скольки моя жена была в клинике?

Ксюша опять кидает на меня настороженный взгляд.

Мой водитель отвечает. Я коротко киваю:

— Понял. Спасибо.

Отключаюсь и набираю следующий номер.

— Никита, здоров. Не отвлекаю? Тут такое дело. В твоей клинике кто-то расстроил мою жену. Можешь разобраться?

Ксюша испуганно округляет глаза.

— Нет, подожди, не надо… — шепчет она мне. — Матвей…

Не обращаю внимания на ее слова, продолжаю разговор с другом:

— И, если ты не против, моя служба безопасности посмотрит записи с камер за тот промежуток времени, когда Ксюша была в клинике…

Ксюша устало садится на кровать и отворачивается. А я тем временем благодарю Никита и отключаюсь.

Подхожу к ней, сажусь рядом, обнимаю и притягиваю к себе. Глухо говорю ей в макушку:

— Может, теперь расскажешь? Через час-два я все равно узнаю. И накажу всех виновных.

— Не надо никого наказывать, — тихо отвечает она. — В клинике замечательный персонал. Они ничего плохого не сделали.

— А кто сделал?

Опять молчит.

— Ксюша…

— Я не хочу, чтобы из-за наших фиктивных отношений у тебя с кем-то из твоих родных испортились отношения, — наконец, говорит, еле выдавливая из себя слова.

— О чем ты говоришь? Моя мать тебя расстроила?

Хотя понимаю, что навряд ли…

— О нет, ты что! — даже вскинула на меня свои грустные глаза. — Она… очень хорошо ко мне относится…

— Тогда, кто?

Опять отводит взгляд и тяжело вздыхает:

— Я не хотела тебе это говорить. Твой отец встретил меня возле клиники…

От упоминания моего отца сжимаю челюсти. Твою ж мать!

— Дальше, — еле сдерживаюсь, чтобы не рявкнуть.

— Он… он не доволен твоим выбором. Я ему не нравлюсь, — опять отводит взгляд.

— Это он так сказал?

Кивает.

— Что еще? Я вижу, что ты что-то не договариваешь, — чуть не рычу.