Недотрога для плейбоя

Горячие слезы потекли по лицу, и воспаленные глаза защипало. Я сняла очки и снова умылась, неловко шмыгая носом. Нельзя, чтобы они видели, как я плачу. Надо делать вид, что все хорошо. Расправить плечи и держать себя с достоинством. А уже дома закрыть дверь своей комнаты, упасть на кровать, уткнуться в подушку, от которой так знакомо и уютно пахнет, обнять плюшевую обезьяну и тогда уже нареветься от души.

Сделав себе это внушение, я насухо вытерла лицо полотенцем, надела очки и вышла. Во рту у меня все пересохло, надо было хоть воды или чаю выпить, прежде чем поехать.

Я двинулась в сторону кухни, надеясь, что спокойно там посижу, но в это утро все шло не так, как я хотела. На кухне было многолюдно и шумно: хлопала дверка холодильника, гремела посуда, гудела кофемашина и ржали ребята. Они уже немного ожили и стали больше походить на себя вчерашних. Лена сидела рядом с Царевым и пила чай. Лицо у нее было еще недовольное, но уже не злое. Изредка она поглаживала его плечо уверенным собственническим жестом.

Не показывать, как мне больно. Молчать, держаться, улыбаться!

Я с независимым видом встала в дверях и стала ждать, пока за столом освободится место.

– О, пирог остался! – вдруг радостно сказал Кирилл, притянул к себе тарелку, цапнул самый большой кусок и смачно откусил от него. – Вкусный. Откуда? Мы ж вроде вчера такого не покупали.

– Это Кристина испекла, – отозвалась Маринка.

– А кто это? – с набитым ртом поинтересовался Царев, и мне словно дали под дых. В груди стало горячо и больно, мир закружился перед глазами, и я едва не рухнула на пол. Он что, даже не помнит, как меня зовут?!

– Ты че, вот же она! – фыркнула Верка и махнула рукой в мою сторону. Царев оглянулся и наконец заметил меня:

– А, ну так бы и говорила, что Мышонок! Вкусный пирог, кстати. Ты молодец.

И снова отвернулся, будто полностью позабыв о моем существовании.

У меня сразу пропали одновременно и жажда, и аппетит, и вообще все желания. Кроме одного: заползти в укромный уголок и сдохнуть. Уходить демонстративно раньше всех не хотелось, поэтому я просто подождала, пока основная масса народу станет собираться и быстро влезла в куртку, чтобы выйти вместе с ними.

Но тут меня буквально на пороге поймала Маринка.

– Кристин, ты очень торопишься? Можешь остаться буквально на полчасика – помочь мне убраться?

– А остальные? – мне очень, очень не хотелось еще и разгребать за всеми мусор. При этом и Маринку оставлять одну с этим гигантским фронтом работ тоже было стыдно.

–Давай еще кого-нибудь попросим помочь, – почему-то шепотом предложила я. А то нечестно получается – веселились все, а убирать нам вдвоем.

– Да ну их нафиг, у них у всех руки из задницы, – отмахнулась она. – Согласна? Мы быстро, обещаю.

Проклиная себя за добросердечность, я со вздохом кивнула и стала снимать куртку.

Маринка как-то очень быстро всех выпроводила, и в квартире остались только мы вдвоем. Решив не затягивать, я пошла на кухню и стала собирать со стола грязную посуду, но одногруппница со смехом потянула меня в комнату:

– Ой да забей, через полчаса клининг придет – они тут все вылижут. Давай лучше поболтаем! Кофе хочешь?

Я отрицательно покачала головой. Надо было сразу догадаться, что Марина вряд ли стала бы утруждать себя уборкой, ей просто хотелось посплетничать. И явно на ту тему, на которую я говорить не хотела от слова «совсем».

– Тогда чай, да? – она подскочила и убежала на кухню, а потом притащила мне кружку кипятка с чайным пакетиком и водрузила ее на столик, предварительно расчистив там маленький островок. – Пирог не предлагаю, его весь сожрали. Преимущественно твой Царев! – тут она хихикнула и устроилась поудобнее на диване.

– Ну давай! Рассказывай! Как тебе Царь?

– Марин, – я судорожно пыталась придумать, как вежливо объяснить ей, что не хочу об этом рассказывать.

– Девчонки говорили, он прямо огонь в постели! Что несколько раз подряд может. Не врут?

– Что может несколько раз? – тупо спросила я.

– Кристин, ну то самое! Че ты как маленькая!

Посмотрев на мое полыхающее лицо, Маринка рассмеялась:

– Да хватит уже стесняться! Ну переспала с Царевым, подумаешь!

– Я не спала с ним! – вдруг громко и очень возмущенно сказала я.

– Ага, он просто так голый под одеялом с тобой в обнимку лежал, – фыркнула она, а потом вдруг внимательно вгляделась в мое лицо и присвистнула. – Подожди, серьезно что ли? А что тогда было? Погреться к тебе пришел?

– Мы обнимались, – невозможно было говорить и не вспоминать горячие уверенные прикосновения, и в груди снова все болезненно заныло, – а еще целовались…

– Так, – у Маринки глаза горели от любопытства, – а дальше? Уснул наш хваленый герой-любовник? Опозорился, да?

– Нет, он предлагал, но я…не захотела, – выдавила я, красная как рак.

– То есть, – у нее глаза от изумления стали большие и круглые, – ты его бортанула? Не дала Цареву?